Пик моего наслаждения, которое он тоже ощущает, обрывает дыхание на полувздохе, и я потрясенно распахиваю глаза, а потом вижу над собой теплый малахит и четко очерченные нежно улыбающиеся губы.
— Дыши, — шепчут они, — дыши. — И целуют. И я вдыхаю его нежность пополам с вишней и солнцем.
А потом дверь распахивается, и злое сейчас опрокидывает наш маленький мир, глядя на нас из синих глаз Вениана, которые тонут в серебре, а пространство вокруг него начинает выгибаться линзой и идти трещинами.
— Возмездие по праву. Клятва нарушена, — говорит он, и вдоль его рук прорастают синие и серебряные молнии.
Мгновение, и меня горячей волной сгребает со стола и вжимает в стоящее у окна кресло и разворачивает так, что его спинка отделяет меня от принца, вокруг которого в потрескавшемся застывшем воздухе молнии рисуют абрисы изогнутых крыльев, увенчанных шипами. Глаза Вениана полностью залиты серебром, а изогнутые в хищной улыбке губы делают лицо демонически прекрасным и отталкивающим одновременно.
— Клятва не нарушена, — с клокочущим в горле рычанием отзывается Анатоль. — Условие отмены озвучено. Договор аннулирован.
Его одежда уже в порядке, и я спешно привожу в пристойный вид себя, потому что страшно и надо чем-то занять руки, чтобы не сойти с ума.
— Ты мне слово дал! — и в голосе Вениана боль и ярость, и мое сердце отзывается жалостью, ведь я понимаю, что значит потерять, когда уже коснулся желанного.
— Я обещал только привести, — неожиданно спокойно говорит Анатоль, — я не обещал, что она станет тебя любить. Ты, как всегда, поспешил, брат. Ты не должен был ее торопить. И я не желал вставать на твоем пути, но все изменилось, потому что она…
— Такая как ты, — глухо роняет принц и от его мертвого голоса страшнее в стократ.
— Такая как я, — подтверждает мужчина, — меченая пламенем.
И синее и серебряное бросается вперед, чтобы столкнуться с мгновенно вздыбившейся стеной огня, которая сильнее и больше, но Вениана ведет боль, и серебро разбивает стену.
— Хватит, — сказала я, и все утонуло во мраке.
Предновогодний корпоратив под влиянием вливаний неудержимо превращался из официального мероприятия в феерию безудержного веселья. Коллеги шли в отрыв. Оторвались они от меня далеко. Я сидела в углу в компании фаршированных шампиньонов и мрачно нагружалась игристым в надежде, что во мне все же что-то да заиграет, но мозг сопротивлялся.
В темный угол протырился Вовыч, выхлебал стакан минералки и позвал танцевать, намекая на корпоративный дух и тесную дружбу. И тяжелые аргументы в виде архива привел, из чего я сделала вывод, что мой астральный брат в дрова, и ничем, кроме прилюдного позора, танцы с ним не закончатся. В красках представив финал, я содрогнулась, мысленно и не только — распахнувшаяся дверь принесла с улицы очередного искателя радости и хорошую дозу слишком бодрящего для платья с открытой спиной воздуха. Воздух пах холодом и морозом. Нет, вишней и солнцем. Странно… И свободой. Да, свободой. Надо валить отсюда домой.