Мой однокурсник знает о делах Чеза порой больше, чем я сама. Впрочем, надо признать, Чез не любитель разговаривать о работе дома, а я совсем не расположена узнавать мир бизнеса больше, чем необходимо. Лишь ровно настолько, чтобы поддержать Чеза. По крайней мере, о нашей компании в России я знаю более, чем достаточно. Но и не зарекаюсь, конечно. Мало ли как жизнь повернется?
— А-аа, так вы сын господина Александра, — кивает Чезаре. Все-таки память на нужных людей у него феноменальная, — что же, очень рад познакомиться. А теперь прошу прощения, Ярослав, мы с Норой спешим.
— Вы на выставку Ирины Лионешвили? — неожиданно спрашивает Ярик, который никак не желает отлипнуть и, бросив на столе деньги и чаевые, направляется вслед за нами на выход.
— Да, туда. Что же, решили тоже приобщиться к искусству? — в голосе Чеза звучит впервые странное напряжение, и он вдруг кидает косой взгляд на меня.
— Ну, приглашение мне высылали, но без компании было бы скучно… — тянет Ярик, а потом спрашивает, словно что-то решив для себя. — Встретимся на выставке? — на губах парня играет легкая улыбка, на щеках — ямочки, взгляд — ангельский. Но я достаточно хорошо видела, как он ведет себя порой в универе, чтобы поверить этой слащавой картинке.
— Увидимся, — кивает Чез — и быстрым шагом идет к своему чёрному монстру.
Садится на сиденье, но машину не заводит. Молча наблюдает за тем, как спортивный кар Ярика выезжает со двора.
— Чез? — кошусь недоуменно. Это что, вялая итальянская попытка закатить сцену? Только сцену чего?
— Что было в университете? Нора? — Чез сминает пальцами пачку… из-под сигарет никак? Нет?
— С чего ты взял, что что-то случилось?
Настенька меня волнует сейчас меньше всего, а вот странное настроение Чезаре…
— Нора Андреевна, будьте добры, перестаньте валять дурака, и ответьте мне уже русским языком, почему ректор рвет на себе волосы и названивает мне — хотя я первый раз сегодня о его существовании услышал — с нижайшей просьбой, чтобы я уговорил свою девушку не ссориться с какой-то Анастасией Вышниковской? Потому что иначе один влиятельный чиновник может лишить университет субсидий? Что у вас тут за дела вообще, а?!
Смятая пачка ловким броском оказывается через окно в мусорном ведре.
Я пытаюсь поймать челюсть и отыскать чью-то совесть… впрочем, у Настеньки совести нет, как таковой, но… ректор-то откуда знает о моих отношениях с Чезом? Может о них ещё и весь город говорит? Впрочем, сама дура. Просто представить до сих пор не могу, насколько Чез влиятельный человек.
— И ты меня попрекаешь тем, что у нашего ректора крыша съехала? Как и у каких-то Настенек? — напряжение вырывается почти грубостью.