Феликс и сам врач… по одному из образований, так что не верить ему причин у меня нет. Тем более, что и сам в свое время хоть полноценное образование и не получил, но медицинские курсы закончил вполне успешно.
— Я, — горло перехватила, — Фель…
Хозяин города только сунул руки в карман пальто и покачал головой. Подошел, крепко стиснув в неожиданно сильных скупых объятьях.
— Не обижай меня, — заметил сухим тоном, — я добро помню. Ну, мне пора. Иди уже, давай…
Мама с сестрой толклись в холле, Алька им что-то объясняла.
— Отец, уведи их в ближайшее кафе. Я разберусь со всем. — Говорю тихо и получаю в ответ понимающий кивок.
— Иди уже, — от меня отмахнулись.
Иду-иду. Только напишу ещё одному своему знакомому врачу заодно. Елена Тимофеевна не откажет. Дама — дай боги всем быть такими же в её возрасте. Профессор, специалист в области травматологии.
Феликсу я доверяю, но консилиум врачей — штука удобная.
О пропуске уже договорились, тем более, что это палата, а не реанимация. Так себе палата, прямо скажем…
Я смотрю на приютившуюся на краю больничной койки сгорбившуюся фигурку, смотрю на то, как тонкие девичьи пальчики сжимают пальцы немолодого чуть грузноватого мужчины лет пятидесяти на вид.
Подхожу ближе.
Горло сжимает, внутри что-то проклятое рвет грудную клетку и стремится наружу.
Я делаю шаг вперед и кладу осторожно ладони Норе на плечи.
В палате тихо — остальные койки пустуют. Птичка дёргается, вскидывается, смотря на меня зареванными глазами, но я уже крепко обнимаю её, заставляя уткнуться носом в пиджак.
— Нашел, птичка. Прости меня, — говорю самые правильные на свете слова, — и не переживай. Я уже все узнал, скоро приедут врачи из другой клиники и твоему отцу быстро помогут. Все будет хорошо.
Я вижу, как вспыхивают её глаза, как в них рождается такой ураган чувств, что стискиваю девчонку только ещё сильнее, впервые по-настоящему веря за последние сутки — все и в самом деле будет хорошо.
Часть 17. Лечение, чувства и маленькие приятности
Я смотрела на то, как приехавший высокий мужчина с ежиком коротких светлых волос деловито командует переносом отца в отдельную процедурную. Мануальщик больше напоминал боксера, но было что-то надежное в умных карих глазах, глядящих на нашу слипшуюся с Чезом парочку с легкой иронией.
Я чувствовала, как от его спокойных деловитых пояснений после осмотра отца медленно отлегает от сердца и начинают, наконец, течь слезы. Да так, что я их замечаю только тогда, когда Чез вытаскивает платок и начинает аккуратно вытирать. Чез. Я знаю твердо одно. Больше никто и ни при каких обстоятельствах не сможет меня заставить усомниться в нем.