Отступив, он оглядывал то, что получилось.
Не как в городе. — Но лучше. Монохром. Рыжий, и чуть-чуть черного. Теперь закончил?
Усмехнувшись в усы, которых у него не было, он пририсовал сбоку парой штрихов прыгающего в воду охранника.
Потом Накуртка прикурил и бросил спичку в картину.
Он успел упасть на траву и выдохнуть дым — когда взрыв потряс землю под ним. Накуртка лежал с открытым ртом, сигарету держа на отлете. Другой рукой прикрывал голову.
Потом он встал. Сигарета погасла, и он прикурил ее снова.
Искореженный мост торчал над рекой.
В желтой воде среди кружащих обломков появлялась и скрывалась голова — охранник резво греб к берегу на той стороне.
С двух концов бывшего моста начинали скапливаться и гудели машины. День только начинался.
Накуртка бросил бычок, повернулся и ушел в лес.
Накуртка 6
Двое шли по коридору. Никто не сзади, никто не впереди. Наравне.
Тот, что здесь был, остановился первым. Открыл дверь пластиковой картой. Пропустил пришедшего.
Комната. Как номер в хостеле, даже не из самых дешевых: с койкой и умывальником. Пять шагов туда, пять шагов сюда, не разбежишься.
Пока он оглядывался, дверь мягко клацнула, закрываясь. Инстинктивно он шагнул к ней, но сразу же застопорился.
Всё.
Сердце стучало так, что он почти ничего не видел перед собой. Клаустрофобия. Давно он не был в запертом помещении. Никогда.
Если бы окно. Окна нет. Ровные стены спокойного салатного цвета. А что он сделает? Четвертый этаж. Летать он не умеет.
Все-таки окно. Без окна как будто лишился тяжести; ориентиров. Если долго смотреть в лужу, покажется, что падаешь в небо. Вот примерно так. Он не чувствовал ног. Сколько он здесь находится? Минуту, не больше. А казалось, что всегда.
Ровно дышал, пережидая панику. Потом чуть-чуть улыбнулся. Улыбнулся он своей глупости.
Всегда и есть. Всегда он находится внутри себя самого. Только те, кто его ждал, заставляли его выйти. Это последний. Куда лететь? Если сам пришел.
Отпустило, он мог уже шевелиться — и тогда сдвинулся с места и приблизился к койке. Сунул руку в карман. Бумажка, вчетверо сложенная, всегда при нем. Он развернул ее. Смотрел и улыбался, не замечая этого. Чистым карандашом «Кохинор» т/м нарисована птица, взлетающая без разбега. Птица – с человеческим лицом.
Он бы все равно пришел. Просто повезло. Повезло вот на эту бумажку. Что-то сделать помимо — как это он сказал? — помимо того что он есть.
Аккуратно сложил, как самую большую драгоценность — так оно и было, единственное, что у него было.
После этого осмотрелся, уже с интересом. Подошел к умывальнику. Открутил кран. Вода потекла.