Он купил бутылку пива в ларьке. Ларек только открылся. Там было только пиво. Заяц свернул крышку зубами, потом выплеснул половину сметаны, в остальное влил.
— Залпом.
Юна взяла у него стакан и стала пить.
Она похудела за неделю. В то же время она опухла. Как ни странно, это было даже красиво. Хотелось ее и ударить, и одновременно затиснуть в угол и целовать.
— Идем, — сказал он. — Туда, где ты живешь. Я тебя проведу.
Она вглядывалась, напряженная и натянутая как струна, пытаясь понять смысл его слов. Можно было играть на этой струне, подав надежду, и опять заставляя собираться с силами.
Зайцу сделалось невыносимо противно за себя.
Он протянул бутылку, где оставалась половина пива:
— На. Еще.
Юна допила всё до дна.
Она на глазах оживала — хотя была все такая же опухшая. — Я что-то подумала... Важное. Вспомню. ЭТО НЕ ГЛАВНОЕ.
Заяц вынул самое ценное, что у него было — деньги, и вложил ей в ладонь. Так ему никогда не удастся доработать до зарплаты.
— Ты уничтожишь только саму себя. Я т… тебе в этом не помощник.
— Спасибо, — сказала Юна.
Если ехать ночью в автобусе, на месте № 2, — с места № 1, в углу, ничего не видать, а места 3 и 4 заняты, там отдыхает напарник шофера, — то впереди в свете фар, уходящем в темноту, с которой смыкается лента дороги, за полчаса до границы увидишь вспыхнувшие буквы: ИССА.
Будет незаметный мост, просто ограждение по сторонам трассы. Вскоре граница. Все пассажиры, потирая глаза, потянут свои сумки с полок над сиденьями. Будет пограничный контроль: всех, выстроившихся в очередь, перепишут по паспортам. Потом их проведут по асфальту — где эта граница? этот шлагбаум, что ли? — и, так и не проснувшихся, пересадят в другой автобус, — причем все места, бывшие слева, окажутся справа, и наоборот.
Ты сидишь на бывшем месте 4, нумерованном теперь твоим вторым. Автобус рассекает фарами ночь; на стекле болтается вымпел, загораживая часть обзора. Спишь ли, нет? — наверное, все-таки засыпаешь на секунду: картинка встает дыбом, из трехмерной становится плоскими треугольниками — дорога — гора? — до-ро-га…
И тогда по правую сторону в темноте загорятся желтые буквы: ЭСА.
* * *
Рыболов и Бурыльщик встретились в Синем лесу. Рыболов не ловил рыбу, а Бурыльщик ничего не бурил. Лес был нормальный, зеленый; встречались, раз на то пошло, на станции электрички. Что за государство, неясно. Пограничного контроля тут не имелось. Можно посмотреть в паспорте. Но паспорт остался дома.
По паспорту — Лигарёв; а Рыболов — кличка, родилась она так: пьяный сержант не расслышал фамилию. Стало быть, скорешились они; Бурыльщику только предстояло сделаться буровым: мастером установки УРБ-2А2. — В отставке. Он уволился месяц назад, чтобы съездить к армейскому дружку. Годы бежали быстро. Незаметнее дороги под колёса. Заработал он достаточно, чтобы не беспокоиться, по прикидкам, в мысленно обозримый период. Снаряжение тоже нормальное. Мешок был набит на двоих.