После этого протянул Юне.
Юна отпила только глоток и сморщилась. Что за мерзостный вкус?!
— Неразменная, — похвалился бомж. — Пью и пью — не кончается. Вот свезло так свезло.
— Тут зима, что ли? — сказала Юна. Где — тут? — разве это не тот же самый город, где вчера… Она не знала, что значит «вчера».
— А лето? — Бомж фыркнул.
— Тю, — сказал он, — не проспалась, что ли?
— Я вообще не спала.
— А где ты тогда шлялась? Я тебя жду, жду.
Юна вгляделась в него.
— Нет.
— Что — нет, — обиделся он. — На себя посмотри.
Юна закрыла глаза. Он пошевелился и обхватил ее крепче. И правда, теплее.
— Нет. — Она открыла глаза.
С усилием она оттолкнулась от него и встала. Шаг. Обернулась.
— Там, на проспекте, — сказала она. — За мостом. — Она провела рукой с головы по лицу и вниз. — Вот так, он стоит, а у него льется.
— На себе не показывай, — сказал бомж.
— Я пойду. — Она отошла на два шага и снова оглянулась. — Не пей это. Замерзнешь. Тебе тоже надо идти.
— Куда?
Она прошла далеко, прежде чем снова оглянуться. Никого там не было.
* * *
Снег лежал на граните, не таял. За парапетом на черной воде кружили утки. От воды поднимался пар. Здесь в реку втекала канализация.
Слева, через дорогу, тянулся забор из красного кирпича. Над забором петли из колючей проволоки.
А вот и железная дверь в заборе с окошком в ней. Дальше, из-за забора, поднимались тоже краснокирпичные строения.
По этой стороне у парапета стояли люди. Близко друг к другу — но как бы друг друга не замечая — все они делали жесты. Глядя поверх забора.
Она прошла мимо сильно накрашенной девушки — девушка качнулась в сторону, воспринимая ее просто как движущуюся помеху. Она как будто кричала, улыбаясь и привставая на цыпочки, — но ни слова не доносилось из ее разинутого рта. Потом дальше было несколько парней, с бутылками пива, и они салютовали этими бутылками, то и дело отпивая из них, и как будто хохотали — но ни звука. Никто из них не заметил Юну.
В этих красных стенах из кирпича. В узких темных окошках, поднимавшихся за забором. Кто-то там… был?
Юна остановилась. Может быть, ей тоже надо без звука орать и махать руками, впиваясь взглядом в какое-то одно окно?
Она ничего там не различает.
Юна оглянулась на людей. Если бы они так же глянули — и сосчитали, сколько их много. То, возможно, они могли бы все вместе разогнаться и навалиться на эту дверь — и попасть к тем, кому они сейчас подают бессмысленные сигналы.
Но они друг друга не видели.
Забор кончился, тянущийся, казалось, бесконечно, вдоль тоже бесконечного парапета. Она свернула. И углубилась вглубь, перпендикулярно реке.