— Ладно, будь по-твоему. Уруз, прикуй этих распалившихся актеров фильма для взрослых к батарее…
Я очнулся и поймал себя на том, что мы с полуголым охранником стоим, вцепившись друг в друга, и смотрим на сжатые булки арестанта.
Ни ангелу, ни демону я не внял, поступил так, как велела совесть. Зачем мне орден, да и медаль ни к чему… Не к чему цеплять их, покровы сорваны и только остались голые ягодицы пугающей действительности.
Угораздило попасть в лапы каким-то сектантам. Мордатый выбрал момент и ударил меня локтем в нос. Кровь хлынула, вымывая остатки микродозы. Пришлось зажать ноздри, чтобы не заделать одежду.
Уруз выполнил команду профессора, приковал охранников, а заодно и Сиплого так, чтобы они не могли дотянуться друг до друга.
Колобок на этот раз ушел невредимым. Повезло.
— Идем в туалет, умоешься, тем более там нет аппаратуры, — профессор кивнул на видеостену, на которой транслировался приезд глав государств в гольф-клуб.
— А эти? — я кивнул на троицу, возящуюся на полу возле батареи.
— Они сейчас в таких далёких далях, что поверь, им хорошо и радостно, всем. Нам они не помешают, в отличие от недремлющих сетей.
Мы зашли в общественный нужник. Даже тут каждый объект нес на себе прочную связь «умных вещей», окутывающую всю электронику, используемую современным человеком с рождения и до кончины. Грязный пол от успевших высохнуть разводов и следов, нанесенных с мокрой улицы, подсказывал о неисправностях в системе контроля за чистотой.
Нас встретили символы стабильности: три задравших подолы кабинки задумчивости, не меняющие свой дизайн и функциональность на протяжении пары веков, и висящие на стене в ряд четыре писсуара с разинутыми в удивлении грязными ртами. Холодный кафель не покраснел от смущения, отразив в своей гладкой поверхности четверых посетителей. За годы функционирования он повидал такое, после чего смущение ему не грозит. Судя по отсутствию реакции со стороны автоматики, сейчас сеть была обезглавлена. Чтобы смыть кровь, натекшую из разбитого носа, пришлось включить воду по старинке — руками.
— Только здесь мы можем говорить спокойно и быть уверенными, что нас никто не подслушает, — профессор растирал тощие запястья, — закрытый информационный пузырь, установленный к приезду шишек, нам в помощь. Ставки слишком высоки, Бастион.
Я дернулся, услышав свой игровой позывной. Сюрреалистичность происходящего не оставляла меня. Волосы зашевелились на затылке. Нет, всё-таки я нахватался порошка.
— Откуда вам известен мой ник? — с раздражением спросил я.
— Не только ник… Мы давно наблюдаем за тобой и шапочно знакомы.