– Ты понятия не имеешь, о чём говоришь… – почти беззвучно пролепетала, не желая больше продолжать наше общение.
Несмотря на то, что я уже начала осознавать, что Иванова мне вовсе не подруга, слушать и видеть её такой я явно была не готова… Отчего и сидела, онемев, наверняка с раскрытым ртом и расширившимися от удивления глазами.
– Ну да, ты же вся такая таинственная и невинная у нас! И вылупилась на меня так, будто я тут сейчас всякий бред несу! Нет, дорогуша, я, в отличие от тебя, не лицемерная с*ка, тщательно скрывающая это за маской добродетели!
– Чего? – мой голос снова прорезался от возмущения и несправедливости.
В чем меня обвиняет эта змея?
– Того! – передразнив мой тон, продолжила Лена. – Так старательно строила глазки начальству, что вместо меня тебя – дуру, ничего не понимающую в проектах – выбрали представлять его! – кричала она, не переставая, а затем, вдруг немного успокоившись, продолжила. – И вообще – какой мне смысл изображать твою подругу, когда дело уже сделано? – её глаза засверкали диким торжествующим огоньком. – Не понимаю, чего перед тобой здесь каюсь и распинаюсь…
– Спасибо, – прохрипела я от накрывающих эмоций, посмотрев прямо в глаза бывшей подруге, на лице которой тотчас отразилось недоумение. Выдержав небольшую паузу и собравшись, продолжила. – Теперь я не сомневаюсь в том, что не хочу тебя видеть. И лицемерием здесь несет лишь от тебя. Вон. Из. Моей. Квартиры, – отчеканила по слогам и встала, намереваясь вышвырнуть её силой, если понадобится.
– С превеликой радостью, Женя-великомученица! – криво улыбнулась Ленка. – И так уж и быть: оставлю презенты – тебе они нужнее, – имея в виду напитки, заявила она и, бросив на меня финальный презрительный взгляд, задрала нос до потолка и ушла с кухни.
Закрыла за ней дверь и стояла некоторое время будто оглушенная и полностью опустошенная.
Как я раньше не разглядела в Ивановой всю эту фальшь? И за что она меня так ненавидит?
Вот так живешь себе, ничего плохого не делаешь и не замечаешь, как собираешь рядом с собой недоброжелателей, которые только и ждут, чтобы ты, доверяя, повернулся к ним спиной…
Как всё перемешалось и запуталось… Предательство Ленки свалилось на меня очередным снежным комом на голову. Неужели у этой расплаты не будет конца?
Может, завтра ещё что выяснится?
Нет, я не готова и не хочу – достаточно мне правды за последние дни. Сейчас есть лишь единственное желание – просто поспать без сновидений и дум.
***
Утром голова немного болела – легко сказать «не думай» и крайне трудно эти слова воплотить в жизнь. Плюс ещё и опомнилась, что до конца эксперимента осталась всего неделя… Да, я всё ещё не теряла надежду заполучить деньги (мне их всё ещё обещали выдать по окончанию за вычетом суммы за разбитую камеру), но для этого нужно было добавить приличное количество информации к отчету. А я так сильно повздорила со Штормовым, что теперь между нами безрадостное затишье, в котором не намечается даже просвета… Но, видимо, придется в очередной раз, переступив через гордость, позвонить ему. Или написать – не решила, что дастся мне проще. И главное – что я скажу Тимуру?