Опачки…
Не успела их прочесть, как раздался настырный звонок в квартиру. И почему-то я была уверена на двести процентов, что уже совсем скоро увижу перед собой разозленного Тимура…
Надо же – не ошиблась! Стоило двери только открыться, как Штормов, будто вихрь, промчался внутрь. Я боялась обернуться к нему, представляя шквал негодования, который определенно скоро направится в мою сторону. Мне даже стало стыдно, хотя вроде бы ничего такого и не сделала.
В этой напряженной и застывшей тишине чётко слышались тяжелые и громкие «вдох-выдохи» Штормова.
Блиииин…
– И долго ты ещё будешь стоять перед закрытой дверью? – вкрадчивый и негромкий голос Тимура пугал больше, чем если бы он закричал. Проморгавшись я поняла, что даже не заметила, как автоматом её притворила.
Медленно оборачиваюсь…
– И почему, скажи мне на милость, о твоей выписке я узнаю из этой чертовой смс-ки?
Выдержка Штормова на грани – вопрос он почти прокричал. Грудь отрывисто вздымается, волосы в беспорядке, футболка надета наизнанку.
О, боже…
– П-прости, – проблеяла я. – Не хотела тебя отвлекать от дел, – прозвучало очень жалобное оправдание.
– Отвлекать? – прорычал он. – А если бы что-то случилось? – сделал размашистый шаг в мою сторону, буквально приперев к двери. – А вдруг, колено разболелось бы? Или ещё что хуже? – в его глазах горел недобрый огонь.
– Но…
– Ты вообще соображаешь? Или у тебя в палате заодно и воспаление мозгов случилось?
Прозвучал очередной грубый вопрос, и Тимур почти вжался в меня своим разгоряченным телом, которое чувствовалось даже через одежду.
От такого тесного контакта ещё и с больным коленом, я простонала. Штормов тотчас отпрянул и посмотрел на меня чуть более мягким взглядом, опустив его ниже на мою правую ногу.
– Чёрт! Женя, прости! – извинился и в ту же секунду взял на руки и понес в гостиную, осторожно укладывая на диван. – Зачем ты так рано выписалась? – упрекнул меня и стал рассматривать и нежно поглаживать колено. – Болит? – раскаявшийся взгляд ввел меня в ступор.
– Нет…
Мои односложные ответы были вызваны столь близким присутствием парня, которое, как обычно в последнее время, туманило все мысли.
– Говори правду, Ветрова, а то запру тебя в больнице на два месяца!
И он явно не шутил.
– Немного, – призналась, не смея отводить взгляд.
– Эх, Женя… Будем тебя воспитывать. Хотя нет – сначала вылечим, а потом примемся за воспитание, – на лице Штормова появилась просто очаровательная улыбка, от которой я теперь каждый раз схожу с ума.
Бли-и-ин! Он самый лучший! Заслужила ли я такое счастье?
***
На работу я вернулась в довольно-таки боевом расположении духа. Сотрудников моего отдела, также как и начальство, очень интересовало, что же со мной такое произошло.