— Что?
— Не смогла, — повторила бабка. — Не поддался он. Сильная кровь.
— Да ты вообще не имела права с ним говорить! — снова взвилась мать.
— А неча мою работу хаять, — отреагировала старуха. — Все знают: Старая Мэй фуфлом не торгует и цену дает честную!
— Тихо!
От рыка стоявшего рядом мужика мы все присели. Кажется, он пользовался авторитетом среди торговцев, впрочем, неудивительно с такой-то глоткой. Даже мама не выразила желания продолжить скандал, хотя и пренебрежительно передернула плечами и надменно вскинула голову. Предводитель (местный бугор, судя по реакции окружающих) откашлялся в кулак, сурово припечатал Мэй взором и повернулся к нам:
— Ну, бабушка действительно слегка перегнула палку, но ведь и мальцу не стоило обвинять ее во лжи, верно?
— Мы просто торговались, — влез я. — Имел место быть обычный процесс торговли, в процессе которого стороны путем взаимных уступок определяют цену, соответствующую количеству и качеству исходного товара.
Мужик слегка изменился в лице и откашлялся еще раз. Не ожидал от мальчишки.
— Последствий и вреда колдовство Мэй не принесло. Тем не менее, в качестве извинения за причиненное неудобство она готова выплатить виру. Готова, я сказал! Незначительную. Ну, скажем, один предмет из товара на лотке?
— Три предмета, — отреагировала мама.
— Слишком много! Один!
Видя, что спор вошел в цивилизованные рамки и ничего интересного больше не будет, толпа принялась рассасываться. Надо сказать, местные обладают большим опытом по части разруливания сложных ситуаций. Иначе им не выжить, погрязшим в нищете и под постоянным прессингом властей.
Мы со старухой продолжали переглядываться.
— Научи меня, — наконец, сформулировал я невнятные ощущения, исподволь подталкивавшие к действию несколько последних минут.
— Не пойдет, — прищелкнула языком Мэй. — Учеба дороже стоит.
— Сколько?
Старуха помолчала, что-то прикидывая, потом слегка кивнула и выдала:
— Сто галлеонов.
— По рукам.
Мы торжественно скрепили договор рукопожатием и только теперь обратили внимание на изумленно молчащих спорщиков. Мать опомнилась первой.
— Ты действительно согласна учить моего сына Голосу? — удивленно обратилась она к Мэй.
— Почему нет? У него получится. Сильная кровь.
Эйлин со старухой прекрасно понимали друг друга. Перебрасывались короткими фразами и чувствовалось, что за небрежными рублеными предложениями скрываются бездны смысла, окружающим недоступного. Они говорили на одном языке, причем говорили о чем-то большем, чем просто десяток уроков за неплохие деньги. Думаю, у нас с бугром был одинаково ошалелый вид при прослушивании их диалога.