— Мда… — прокомментировал отец. — Там же невооруженным взглядом видно, что Багров. Как он на нас всех посмотрел, а? Когда мы разом с ним поздоровались. А фотографии Саши? Снежа… он вылитый Сашка в детстве.
— Да, — согласилась мама.
— Правда? — спросил я.
Свои детские фотографии мне как-то пересматривать не доводилось, хотя Светику мама альбом показывала.
— Я принесу альбом, — спохватилась мама и быстро встала из-за стола. Через секунду мы с отцом остались одни.
— Я не буду спрашивать, почему ты скрывал от нас сына столько лет.
— Я не скрывал, — признался честно. — Сам узнал недавно.
— Вот как… и почему она… не сказала?
— Потому что мы были незнакомы. Переспали. Она решила, что мне не нужен ребенок и не сообщила.
— Женщины, — посетовал отец. — Ваша мать мне про Кирилла тоже не сразу сказала. Полгода уже было, когда она пришла ко мне и с дрожью в голосе сообщила, что беременна. Нет, ты представляешь!? Она боялась!
Я засмеялся. Охотно верил в то, что мама могла бояться отца. Если он в свои шестьдесят с лишним вселял страх и ужас, то что говорить за время, когда ему было двадцать с хвостиком.
— Вот тебе смешно, а я не знал, что делать. Детей я в то время не планировал. Только на ноги встал, а тут мама твоя со слезами и мольбами не заставлять ее идти на аборт. Я себя тогда таким говном почувствовал. Ну и какой аборт, хотя мысля тогда такая пролетела. Теперь думаю, идиотом был. Хорошо, что мозгов достаточно было и я ей замуж предложил вместо аборта.
Наш последующий разговор прервала мама. Она притащила огромный семейный альбом и торжественно выложила его в центр стола, потеснив тарелки и шашлык. Через каких-то пару минут вернулась Зоя и спустя мгновения все ржали над моими фотографиями с голой задницей. Надеялся, что у Зои нет фоток голожопого Кирилла, иначе придется посочувствовать сыну. Через двадцать-тридцать лет мы будем сидеть точно так же, как папа с мамой и демонстрировать его избраннице фотки с неприкрытой пятой точки.
Когда мы засобирались домой, Зоя вызвалась помочь маме с уборкой. Мама, конечно, не отказалась и утащила мою будущую жену на кухню. После ее извинений я не волновался, потому что знал — матери моего сына она и слова кривого не скажет. Даже если ей Зоя триста раз придется не по нраву, она будет молчать и улыбаться, притворяться, но никогда не скажет ничего лишнего. За это я не только очень сильно любил мать, но и уважал ее. Она была женщиной, которая никогда не станет лезть в мои отношения.
— Вы со свадьбой что решили? — спросил отец, пока наши женщины шушукались на кухне.