Самуэль медленнее, может быть, на долю секунды, и его предвидение отстает от моего. Я упал на колено, выстрелил, почти не видя лица — только аннигиляционную вспышку там, где стоял книжный стеллаж, перекатился на спину, прицелился вверх.
Враг на верхнем ярусе еще был жив. Я уже знал, куда он рванется, но он в последний момент изменил решение и отклонился в противоположную сторону. Кажется, ткань времени трещит по швам, и стонет будущее, которое мы с остервенением меняем каждую секунду, стараясь уйти не туда, куда предвидит противник.
Я все-таки достал его, едва удержавшись на краю очередного провала в подвал. Теос наверху превратился в излучение и исчез в пространственно-временной дыре. И тогда я повернулся к Самуэлю.
Было поздно. Невозможно одновременно контролировать трех врагов, даже двух тяжело. Игла Тракля вспыхнула в моих руках и исчезла в сиреневом огне, текущем из пальцев. Этот огонь спас меня от смертельного ожога и слепоты, окутав холодным облаком.
— Встать! — крикнул Самуэль, направляя на меня аннигилятор. — Встать, идиот!
Я медленно поднялся на ноги.
— Жаль, — сказал Преображенный. — А могли бы быть на одной стороне.
В его голосе слышится искренняя печаль.
— Руки за голову! Вперед!
Почему он так упорно пытается меня арестовать? Почему не убить сразу? Даже, если целью был арест, разборка достаточное оправдание для более простого и эффективного решения.
Я нехотя поднял руки, сложил за головой, спиной чувствуя нацеленную на меня черную иглу.
Ситуация казалась безвыходной.
Но не более безвыходной, чем на «Святой Екатерине».
То, что произошло потом, случилось почти помимо моей воли. Я увидел, как разгорается и становится белым пламя вокруг меня.
— Стой! Не смей! — в отчаянии крикнул Самуэль.
Но я не здесь: на короткий миг я увидел кружение звезд под ногами и всю сцену со стороны. Враг жал на спусковой крючок.
Он не успел: я возник из ничего рядом с ним и заломил ему руку. Простейший прием из программы любого военного и полицейского училища вдруг оказался самым эффективным. Аннигилятор Самуэля лег ко мне в ладонь.
— А вот теперь поговорим, — устало сказал я.
Развернул, бросил в кресло.
— И только дернись!
Чем бы привязать? Не уверен, что поможет. Но так спокойнее.
Держа его под прицелом, осторожно подошел к окну, содрал веревку со штор. Пойдет!
Мой враг казался пришибленным и не сопротивлялся. Я прочно притянул его руки к подлокотникам кресла. Он поднял голову. Я поймал взгляд. Пожалуй, страха нет — только обреченность.
Я отошел на пару шагов, повернул к нему стул. Сел, положив на колени Иглу Тракля.