В случае губернатора поспорить было трудно. Да, губернатор — конечно, государственный деятель.
Но можно. Ну, какой губернатор — политический деятель в условиях диктатуры? Обычный назначенец. Чиновник, причем рангом ниже министра. Но это выходило за рамки общепринятой концепции, согласно которой в стране была демократия, а губернатор являлся политическим деятелем. Так что в успех этой линии защиты Левиев верил слабо, а Константинов — тем более.
Зато была смутная надежда вообще снять с Дамира обвинение в екатеринбургском убийстве, ибо, кроме показаний, данных под пытками, доказательств не было вообще никаких.
Перевести обвинение в убийстве Синепал на 105-ю статью (простое убийство) тоже была некоторая надежда. Смутная, конечно, но попробовать стоило.
Так что весь первый день открытой части процесса был посвящен отводам суду и протестам адвокатов против военного суда вообще и террористической квалификации дела.
Отказали во всем уже к вечеру.
— Старенькая норма относительно военных судов, — заметил Альбицкий. — Точнее реанимированная. Слизана из Российской Империи. Наша обожаемая диктатура во главе с обожаемым нацлидером аккумулирует и из Российской Империи и с Запада только худшее, что там есть. Сдирали бы хоть все подряд, что ли!
— Я знаю, что до революции террористов судили военные суды, — сказал Женя.
— Угу! Знаешь, почему Засулич оправдали?
— Террористку?
— Вигилантку. Она покушалась на генерала Трепова не за то, что тот был Питерским градоначальником, а за то, что приказал высечь студента-народника, что было незаконно. А потому ее судил гражданский, а не военный суд. И оправдал, поскольку были присяжные. Но у Дамира присяжных не будет. Не рассматривают теперь такие дела суды присяжных.
— Знаю, — вздохнул Женя.
Со своими «сообщниками» Дамир познакомился в аквариуме для подсудимых на предварительном заседании суда.
Он бы единственным, с кого не сняли наручники.
Левиев, конечно, заявил ходатайство, и судьи даже ходили в совещательную комнату посовещаться на троих, но через пять минут вынесли вердикт: Дамир — террорист, особо опасен, может причинить вред своим сообщникам, которые с ним в одной стеклянной коробке, и потому наручники не снимать.
Ну, хоть застегнули впереди, а не сзади, хоть присесть можно. Дамир уже привык радоваться каждой мелочи.
Ян Грановский представился. И Дамир даже смог изобразить рукопожатие, несмотря на наручники.
— Спасибо, что отказался от показаний, — тихо сказал он Яну.
Ян оказался высоким нескладным парнем лет тридцати. Но все-таки обаятельным. Пиарщик — он и есть пиарщик.