— Могу я почитать окончательное ПЗ, а то я видел только предварительные результаты?
— Нет, к сожалению. Еще идет расследование. До окончания нельзя, тайна следствия. Когда будет ознакомление с делом, все увидите. Кстати, когда закончим первый блок, посмотрим предварительный результат. Там будет промежуточное заключение. Если следователь разрешит, его можно будет прочитать.
— Можно мне передать мои учебники, я не хотел бы отстать в университете.
— Да, конечно. Напишите список, я передам вашему отцу.
— А встретиться с ним можно?
— Пока точно нет. У вас первые две недели карантин. Потом с разрешения следователя. Но отцу можете написать.
— От руки?
— Да, но письмо отсканируют и отправят по электронной почте.
— Спасибо. А камера всегда будет закрыта?
— Первые две недели, во время карантина. Потом посмотрим.
— Понятно, — вздохнул Дамир.
«Папа, здравствуй! — писал Дамир. — Сегодня меня перевели в коррекционное отделение. В бытовом плане здесь вполне нормально. Еда съедобная. Правда, не выпускают из камеры. Психолог сказал, что это на две недели. Чувствую себя хорошо.
Сможешь мне передать мои учебники?
Как там Даша? Я ей написал. Она звонила?
Прости, что так вышло.
Дамир».
Илья Львович Константинов перечитал письмо еще раз.
— Ринат Ильясович, Дамир ничего не пишет про результат обследования. Это немного странно.
— И что это может означать?
— Все, что угодно: от самых безобидных причин до самых серьезных. Он может считать, что мы в курсе. Или слова о ПЗ могут быть вырезаны цензурой центра, поскольку это тайна следствия. Или его самого могли не посветить в результат по той же причине. Мне ведь не выдали ПЗ. Но в последнем случае он не может не знать совсем ничего, какие-то промежуточные данные ему, наверняка, известны. Судя по контексту, он надеется на скорое освобождение. Это значит, что скорее всего, по убийству ПЗ отрицательное, а по оправданию терроризма положительное, поскольку делают коррекцию. Надеется на штраф, я же его обнадежил.
— А что не так?
— ПЗ не дают. Это плохой знак. Если все чисто, обычно они так рогом не упираются. И, если бы все было чисто, он бы наверняка об этом написал.
— И что делать?
— Ждать. До окончания карантина к нему все равно никого не пустят.
Когда Илья Львович шел к машине, его телефон пикнул, сообщив о получении письма.
Адвокат не придал значения: почты всегда были мегабайты.
Он бы и дома его не открыл, если бы не тема:
«ПЗ Дамира Рашитова сфальсифицировано»:
«Илья Львович, здравствуйте! — начиналось письмо. — Мы располагаем точными сведениями о фальсификации психологического заключения Дамира Рашитова. Более того, у нас есть доступ к его карте. Что вы думаете о независимой психологической экспертизе? У нас есть очень хороший английский психолог. Если Вы предпочитаете другого эксперта, напишите нам.