— Вас уже запугали, — вздохнул Волков.
— Ну, не подписывай, если ты такой смелый! У тебя кредитов-то сколько? Два ипотечных и один потребительский, как я помню. Кто будет твоих двоих детей кормить?
— Если меня убьют, точно никто.
— Если посадят — тоже никто. Причем, это случится гораздо раньше. Сереж, да я бы сам подписал, но это исправленное ПЗ. Должно быть две подписи.
— То есть, вы ошиблись, обнаружив вину Дамира только в одном убийстве, а я, такой гениальный, посмотрел карту и сразу обнаружил еще пять. И все на мне.
— Не совсем так. Я признал свою ошибку и тоже подписал новое ПЗ. Моя подпись уже стоит, Сереж.
— Алексей Матвеевич, как я смогу ему в глаза смотреть после этого?
— Это не проблема вообще. Не придется тебе смотреть ему в глаза. Мы ему сменим психолога. Тем более, что ему надо посттравматическое расстройство лечить, а ты в этом не специалист.
— Угу ПТСР после пыток, — тихо сказал Сергей.
Пододвинул к себе бумаги и подписал.
Дамир со дня на день ждал освобождения, но после того визита Волкова к нему неделю никто не приходил, и даже не приносили новых писем, его по-прежнему, держали в одиночке, и надежда начала медленно угасать.
Мучимый неизвестностью, он включил телевизор и нашел запись очередного выпуска программы «Чистосердечное признание».
Да, программа была посвящена Лиге.
После все той же тревожной музыки и кровавого видеоряда на кране появился тот же ведущий.
— Вчера стало известно, что исполнитель Лиги Дамир Рашитов признался еще в пяти убийствах. И уже сегодня эти факты подтвердила психологическая экспертиза. У нас на связи главный психолог Лесногородского психологического Центра Алексей Медынцев.
— Да, к сожалению, это правда, — сказал Медынцев. — Мы не сразу это увидели, но более глубокое исследование все показало. Результат проверил мой помощник Сергей Волков, и наши выводы совпали.
— Его признание было добровольным?
— Конечно. Следы пыток сразу видны на нейронной карте, мы бы заметили, если бы было минимальное принуждение. Да он и не делал заявлений о пытках. Так что все это ложь.
Дамир заставил себя досмотреть до конца.
О признании Жени Соболева не было сказано ни слова. Совсем! Словно его не было!
Так что Дамир засомневался, не пригрезилось ли это ему в его одиночке? И надежда усохла и скукожилась, как опавший лист накануне зимы.
Встреча с адвокатом в Психологическом центре проходила в довольно просторной комнате метров в пятнадцать: пластиковый стол, пластиковые оранжевые стулья, как из дешевого кафе, большое окно без решеток, хотя и выходящее во внутренней двор, который залит ярким весенним солнцем.