— Мадемуазель Вельф? — неожиданно раздался знакомый удивлённый голос, — Что вы здесь делаете?
За столом на стуле с высокой спинкой за чашкой чая сидела маман.
— Э-э… Добрый день, госпожа инспектриса, — я исполнила книксен, собираясь с мыслями, — Вот, попросили передать.
С этими словами подошла и положила письма на стол, продолжая незаметно разглядывать комнату.
— Благодарю, мадемуазель, отправляйтесь на обед. Будет нехорошо, если вы опоздаете. — мадам взялась перебирать почту.
Я развернулась к дверям и замерла на месте. На стене, справа от двери, во всей красе висело МОЁ зеркало.
Забыв про маман и вообще про всё на свете, я рванула к заветной цели. Руки сами собой потянулись к той части, где в раме был дефект. Ровно в том же самом месте не хватало фрагментов.
— Мадемуазель?! — возвращая меня в чувство, изумлённо воскликнула инспектриса.
Я, вцепившись в зеркало, едва заставила себя оторвать от него руки. В голове сумбурно метались мысли:
— Здесь рама тоже повреждена. Это значит что? Если её починить — зеркало сработает "на выход"? А если забросит ещё куда похлеще? Да не-ет, не должно. Раз в моём времени оно в мастерской — значит туда же и приведёт.
На сто процентов уверенности, конечно нет, но и выбора — тоже. Надо было прямо сейчас найти способ и повод для того, чтобы отреставрировать раритет и использовать единственный шанс вернуться домой.
* Камло́т (от фр. camelot — «ткань из шерсти ангорской козы») — шерстяная, полушерстяная и хлопчатобумажная ткань обычно тёмного цвета для пошива женской и мужской одежды. В России камлот известен с первой трети XVIII века.
— Какая прекрасная работа! — нарочито восхитилась я, чтобы как-то оправдать свой порыв.
В зеркале, кстати, и в самом деле отражалась именно я. Если отрезать косу — так вообще мы с моей далёкой родственницей были необыкновенно похожи. Те же синие глаза, высокий лоб, тёмные густые брови от природы хорошей формы, аккуратный нос, не слишком пухлые, но симпатичные губы. Разве что моё родное тело, вследствие бесконечных тренировок, было не таким мягким и тонким.
— Да, вещь действительно достойная… — ещё больше оторопев от моего заявления растерянно проговорила инспектриса.
— Уважаемая мадам. — затягивая время в попытках подобрать правильные слова, торжественно начала я, — Это очень печально, что в таком совершенном заведении, как наш институт, прекрасная вещь стоит без починки.
Маман сглотнула, видимо, не зная, как реагировать на мои слова
— Боже, что я несу?! — понимая, что нахожусь на грани провала, запаниковала я.
— Но… фрагмент утерян, а мастеров на такую тонкую работу до сих пор не было. Вы же знаете, что учитель по токарному делу появился у нас только в этом году*.