Я разворачиваюсь и упираюсь поясницей в мраморную столешницу. Дверь осталась открытой, так что я слышу его шаги. Потом звон ресторанных крышек для блюд.
Не урод.
Нормальный мужик.
В голове всплывают его слова.
Только совсем чуть-чуть манипулятор. Мне не дает покоя мысль, что спектакль с Артуром устроили его люди. Я не могу знать наверняка, но подозрение точит и от него не отмахнуться. Так что в добряка Макарова я не верю, себе дороже. Кто знает, что на самом деле спрятано в его душе?
Я переодеваюсь и вхожу в гостиную. Телевизор работает без звука, а Макаров сидит за столом.
— Мы будем жить под одной крышей, но спать в разных комнатах, — произносит он, замечая меня.
— Хорошо.
— Только прекращай сторониться меня. Вылет через неделю, а ты напрягаешься каждый раз, когда я подхожу ближе.
Он выдвигает стул рядом с собой.
— Ты голодная?
— Да, — признаюсь. — Сегодня был сумасшедший день. Я видела еду только утром и то на уроке, меня учили как правильно справляться с брускеттой и пастой.
— Здесь можно не церемониться.
Макаров смахивает лишние приборы, оставляя рядом с моей тарелкой лишь одну вилку.
— Я не кусаюсь, — добавляет он для верности.
На этот счет я сомневаюсь, но решаю все-таки подойти.
— Значит, учили не обижать девочек, — произношу, опускаясь на стул. — Чему еще учили в детстве?
— Серьезно? Ты психолог, я не забыл. Я слова не скажу о своей семье, особенно о матери. Я ваши штучки знаю.
— Бывал на психотерапии?
— Я только где не бывал.
— Под следствием?
Макаров смеется.
— Один раз, — он проводит ладонью по подбородку. — По молодости, по глупости. Эту строчку уже стерли из моей биографии.
— Оу, значит у меня теперь есть компромат на тебя.
— Ты не знаешь, по какой статье.
— А ты не скажешь мне?
Он щурит глаза.
— А ты угадай.
Мне становится любопытно. Я концентрируюсь на его волевом лице, а Макаров подыгрывает мне — он откидывается на спинку и расправляет плечи, чтобы мне было удобнее рассмотреть его.
— Ты рисковый и любишь авантюры. Плохо понимаешь слово “нет”.
— Пока подходит что угодно.
— Ты угнал машину? — кидаю первое, что приходит на ум.
— Черт, так неинтересно, — в его голосе слышится настоящая досада.
— Попала?
— У меня был один приятель, ему подарили крутого британца с раллийной раскраской. Он был из мажорской семьи, так что меня даже угрызения совести не мучили.
— А ты не был из мажорской семьи?
— Нет, Ирина, — он кривит уголки рельефных губ. — Ты не поймаешь меня. Я не буду говорить о семье.