Мы в помещении, а не на улице.
Я отмечаю приглушенный свет и легкое эхо, которое расходится от уверенных шагов Макарова.
— Ты же несешь меня не к алтарю? — подшучиваю.
Сегодня должна была состояться церемония.
Я вдруг вспоминаю о ней. Еще вчера я бы не поверила, что мне будет приятно думать о ней. Но сейчас я согласна разговаривать о чем угодно, только бы побыстрее забыть свое похищение. Я даже не хочу выяснять, как так получилось и кто виноват.
Пока что.
— Церемонию отменили, — говорит Макаров.
Он опускает меня на мягкое кресло. Вокруг светлая комната, по которой сразу не поймешь офис это или квартира.
Алексей машинально протягивает ладонь к моему лицу, чтобы поправить прядку волос, но осекается. Он скован, это видно. Его тянет ко мне, но в то же время невидимая дистанция из холодного камня стоит между нашими телами.
И он не знает, куда деть руки. То поправляет измятую рубашку, которую не поменял со вчерашнего дня, то приглаживает карманы брюк.
Я впервые вижу его выбитым из колеи.
Расшатанным.
— Мне нужно позвонить маме, — я спохватываюсь. — Нужно проверить, как она…
— Она под наблюдением, у ее дома дежурит охрана.
— Вокруг меня тоже была охрана, — выдыхаю на эмоциях.
Я тоже расшатана.
Зачем-то проверяю одежду, хотя знаю, что при мне нет сотового. И завожусь от того, что не нахожу его.
— Ириш, — Макаров наклоняется ко мне и ловит мои ладони. — Телефон сейчас принесут.
— Хорошо.
— Подыши, — он делает глубокий вдох и выдыхает, показывая мне пример. — Давай, тебе станет легче…
— Это я должна говорить, а не ты. Я психолог.
— Сейчас ты не психолог, — он все же касается моих волос, согревая обволакивающим теплом.
— А кто я?
Черт.
Это мой голос?
Правда?
Почему я вдруг заговорила сквозь слезы?
Я же хорошо держалась.
А теперь дрожащее эхо выдаёт меня с головой. Где-то в груди зреет истерика, которая собирается хлынуть потоком. И Макаров делает только хуже! Он так смотрит, словно вся вселенная замкнулась на моих глазах, и ведет ладони дальше. Проводит крепкими пальцами по моим плечам, поглаживая.
Дело даже не в его ласке или тепле, а в том, что я чувствую сильного мужчину рядом. В грудь которого можно уткнуться и разрыдаться с чистой совестью. Отпустить вместе со слезами весь стресс, из-за которого я не могу нормально вздохнуть.
— Ты малышка, — у Макарова вкрадчивый низкий голос с нежной и в то же время покровительствующей интонацией. — Иди сюда.
Он нажимает, и я соскальзываю с кресла прямо в его объятия.
В горячие сильные руки, которые принимают меня и прорывают плотину. Я выдыхаю, еще надеясь сдержаться, самоконтроль не сдается так легко. Но Макаров легонько целует меня в висок, и все… Я закапываюсь лицом в воротник его рубашки и отдаюсь слезам.