Она усмехнулась, обнажив идеально белые зубы.
— Я выучила легенду.
— Молодец, — Макаров кивнул.
— Мне даже любопытно, поведутся корейцы на придумку твоих пиарщиков или нет? Но мне нравится их идея. Я одно время хотела стать актрисой, просила у отца купить мне какой-нибудь фильм или сериал. Но он слишком долго искал что-то стоящее, я перегорела к тому времени.
— Ты идешь в душ?
Макаров устал от ее болтовни.
Он покосился на часы и понял, что у них есть час с небольшим.
— Пойдем вместе, — Полина игриво закусила нижнюю губу и посмотрела на него натренированным зовущим взглядом. — Как раньше. Я помогу тебе расслабиться.
Макаров подтолкнул ее, желая побыстрее избавиться.
— Одна?
Она захлопала ресницами, словно услышала фразу на незнакомом языке.
— Милый, зачем ты обижаешь меня? — она провела пальчиком по его рубашке, цепляя пуговицы. — Или ты хочешь, чтобы я пошла на ужин в плохом настроении? Устроила там сцену?
— Не хочу.
Алексей качнул головой и сощурил глаза.
— Тогда пойдем, милый. Будь хорошим мальчиком.
— Полина, — он проговорил ее имя с явной агрессией. — Я похож на идиота? Оставь эти трюки для отца.
Она опешила, явно не ожидая такого поворота.
— Ты сейчас назвал моего отца идиотом?
— Да. Он сам это понимает, когда вспоминает, кого воспитал.
— Ах, ты!
Она задохнулась своим возмущением. Но Макаров не дал ей договорить, он с силой дернул ее за локоть и направил в сторону ванной комнаты.
— Мы оба знаем, что между нами сделка, — отрезал он и поволок Полину к нужной двери. — Ты хотела мою фамилию, ты ее получила. Радуйся и не трепи мне нервы.
Его терпение просто-напросто кончилось.
Выдерживать ее детские попытки заделаться великим манипулятором — было выше его сил.
Он не боялся ее, не боялся ее выходок. Хотя понимал, что Полина может усложнить ему жизнь.
Да, она будет капризничать на ужине.
Обычное дело для принцесс из высшего света.
Этим она никого не удивит.
Только добавит неприятных минут.
Макаров готов был дать руку на отсечение, что у кого-то из топ-менеджмента корейской стороны была точно такая же бедовая дочь или супруга. Макаров видел в Полине обычную рублевскую жену, он насмотрелся на них на три жизни вперед и в глубине души даже сочувствовал старику Красову, что тот так вляпался с дочерью.
— Ты делаешь мне больно.
— Видишь, как удачно, что ты заранее знала, что я жестокий, — с холодом отозвался Макаров. — Никаких сюрпризов, милая.
Он подтащил ее к ванной и толчком раскрыл дверь. Но Полина вновь заупрямилась, хотя заметно притихла. Язык силы она понимала, в отличие от ласкового обращения, которое принимала за слабость. Она часто задышала и попыталась вывернуться из хвата мужа.