— Так, Лен, — раздаётся слишком близко, чужое дыхание касается волос, — Поговорим давай…
Рамиль поворачивает меня к себе и так и не убирает руку с плеча, прожигая кожу сквозь тонкий слой одежды. Смотрит насуплено и строго. Я отвожу глаза. Я сейчас расплачусь.
— Извини, что сразу не сказал, хорошо? ХОРОШО? — легонько, но требовательно встряхивает, — Я думал, тебе вообще плевать просто…
— А тебе? — быстро поднимаю на него лихорадочно блестящие от подступающей влаги глаза и снова опускаю. Его растерянность ничуть не лучше равнодушия. Это всё не то…Не то!!!
Молчит.
— Пусти… — резко повожу плечом, пытаясь скинуть его тяжелую ладонь, — Пусти же, ну!
— Знаешь, что, Лен! — Рам наконец отпускает меня и тут же сжимает руки в кулаки, волна горячего гнева, исходящего от него, буквально ударяет меня в грудь, — Вот не надо! Ты сама ведешь к тому, что тебе вообще не надо ничего: ни брака, ни свадьбы, и…как ты мне там сказала, а? "Год и пока-пока"? Да? Тогда чего ты от меня хочешь, я понять не могу?!! Не могу, бл…ть! ЧТО???! Романтики, заверений каких-то? Я значит должен с цветами наперевес бегать, а ты мне при каждом удобном случае будешь тыкать, что мы тут просто договорились?! Или как???
— А ты бы бегал что ли?!
— Попробовал!!!
В воздухе что-то обрывается, и последнее его слово эхом отдается у меня в голове. Тяжело дышу, стараясь успокоиться. Рамиль устало трёт руками лицо, бормочет тихо себе под нос что-то на своём. Материт меня наверно. От этой мысли почему-то начинаю улыбаться.
— Что сказал? — уже мягко спрашиваю. А в ушах так и переливается " попробовал-попробовал- попробовал". Боже, я идиотка, мне так мало надо! Но я уже не злюсь…
— Что? — Рам поднимает на меня глаза, на его лбу собираются морщинки.
— Ты что-то сказал сейчас по-нерусски, — улыбаюсь шире.
Рам хмыкает и трёт затылок, поглядывая на меня исподлобья.
— Тебе лучше не знать, Алён, — хитрый прищур, озорной огонь в глазах. И что-то ещё, от чего лёгкая чувственная волна прокатывается по телу.
Делаю шаг к нему, останавливаясь в нескольких миллиметрах. Кусая губы, смахиваю несуществующую пылинку с его рубашки на груди. Терпкий грейпфрутовый аромат заполняет лёгкие, и я невольно жадно раздуваю ноздри.
— Теперь ты просто обязан сказать — ты же знаешь, — подначиваю, поднимая на него глаза.
Близко. Очень близко. Дух захватывает.
Рам красноречиво вздергивает одну бровь, мол "прямо обязан?", но всё равно наклоняется к моему уху, задевая губами мочку. Жаркий шепот дрожью расползается по телу.
— Сказал, что ночью с тобой проще.
Я чувствую, как расползаются в улыбке его губы, прижатые к моему уху. Между ног становится влажно, как будто случайно покачиваюсь на каблуках и упираюсь носом в его ключицу. Бл. ть. Глаза сами собой от кайфа закрываются.