Задать эти вопросы вслух я не смогла. Просто молчала. И Эдвор тоже молчал. Смотрел на меня, крепче сдавливая челюсти и сжимая кулаки, и не желал разговаривать.
Сколько времени прошло в напряженном молчании, я не знала, просто разглядывала его: короткие, с завитками, серебряные волосы; четко очерченные губы, сжатые сейчас так плотно, что казались намного тоньше, чем были на самом деле; глаза цвета бескрайнего моря, в которых сейчас бушевал настоящий шторм; горбинку на носу — его прежнюю изюминку, и шарм на щеке — должно быть, изюминку новую. Ведь не просто так он оставил его себе на память и не свёл.
— Когда отличительных черт, — сухо заговорила я, сама себе поражаясь, что смогла, что речь полилась из меня, да так спокойно, так отстранённо, а Эдвор вздрогнул, в его глазах появилось, что-то паническое, словно испуг, но через пару секунд там опять остались лишь злость и раздражение, — становится слишком много, они перестают быть особенностью.
— Таких аргументов мне ещё не доводилось слышать, — не менее сухо ответил Эдвор, только руки переместил с груди на колени, а затем сжал в замок.
— Даже представить боюсь, сколько этих самых аргументов было. Ведь это в первую очередь позор для главного лекаря королевства. Обезображенное лицо принца.
Эдвор улыбнулся, только в его улыбке не было ни капли доброты. Это была ухмылка, звериный оскал, за которым последовал глухой смешок.
— Так мои внешние данные не оскорблял ещё никто.
— Кто, если не я, скажет тебе правду? — Я вздернула брови и наконец-то попыталась присесть, слишком затянулось мое полулежание рядом с Эдвором.
— Даже дядя был более… мягок в своих аргументах.
— Это он меня сдал? — Я решила, что довольно прелюдий.
Если он меня за все это время не убил, значит, можно немного расслабиться. Да и вообще, если не Эдвор воспользовался дурман-травой и притащил меня к тетке, значит, у него нет планов по моему устранению. Пока.
Я все же села, откинула с ног покрывало и спустила их на пол.
— Я надеялась, что он меня не узнает, — скривилась я, а Эдвор подался вперёд.
— Дядя тебя видел?
— Вчера в центральной лечебнице.
— Кто-нибудь из знакомых ещё мог тебя видеть? — Сейчас Эдвор напоминал гончую, которая взяла след, да только раздражённость его стала ещё сильнее.
А я зависла, думая над ответом. Для чего он спрашивает? Вдруг он все же выжидает? И теперь думает, легко ли ему будет избавиться от меня или нет. Может, сказать, что и мой дядя тоже знает о моем чудном воскрешении и возвращении, но лишь от мыслей об ате Молоне живот свело судорогой от отвращения и страха. Мое отношение к дяде стало лишь хуже с первого дня встречи, на которой он тоже мне не понравился. Чисто на интуитивном уровне.