— А как… — Я прокашлялась и, отзеркалив положение Эдвора, сложила руки в замок и опустила их на колени. — Как ты меня нашёл?
Выражение лица Эдвора не поменялось, он даже не подал вида, что ему не понравилось то, как я проигнорировала его вопрос, но взгляд его немного потеплел.
— Ты вчера отправила моего помощника сюда. И ему помог усыпляющий настой. А не спал он ночи напролёт очень давно. Потому все утро нахваливал мне потрясающую травницу ату Медею Элден. А также смышлёного лекаря ату Меланию Варней. Не находишь это странным совпадением, когда на учебу в этом году поступила Микки. Только зовут ее теперь Элла… Да-да. Варней.
Я прикрыла глаза и, не стесняясь Эдвора, застонала. Миэра в этот момент хотелось убить. А Эдвора… Эдвора просто не видеть. Потому что он был слишком красив. Со шрамом, с поломанным кривым носом, с хмурым выражением лица и сжатыми губами он все равно был красив. Разрушающе. И разрушала его красота не кого-нибудь, а меня.
— Что теперь? — тихо, почти шепотом спросила я, все еще не открывая глаз.
Хорошо, что хотя бы решилась на этот откровенный вопрос. Десять лет назад мне и на это бы не хватило сил. А сейчас я лишь трусливо не хотела смотреть на реакцию Эдвора.
— О чем ты?
А он будто бы и не понял, что я имела в виду.
— Зачем ты пришел? Искал меня. Не просто же так. Вот я и спрашиваю, что теперь.
— Знаешь, — голос его прозвучал задумчиво и размеренно, — для начала нужно разобраться в том, кто хотел тебя отравить.
Я распахнула глаза и возмущенно на него посмотрела, и Эдвор понял меня без слов.
— Это могла быть не дурман-трава. Тот маг исчез вместе с тряпкой. Я не успел его поймать, — скривился он, и шрам на его щеке немного натянулся, — ты начала падать, и я…
— Поверь мне, это была дурман-трава, я не спутаю ее запах и вкус ни с чем другим. — Меня невольно передернуло от болезненных воспоминаний.
Слишком большую роль сыграло в моей жизни это дурманящее разум зелье, и пятнадцать лет назад мне бы намного сильнее, чем сейчас, пригодилась настойка тетки, нейтрализующая действие дурман-травы. Моя жизнь сложилась бы тогда совершенно по-другому. Наверное, и родители остались бы живы, ведь мятежники не стали бы нападать просто на древний род, не искали в нем Эдвора и прошли бы мимо.
— Может, ты не будешь сейчас предаваться своим неуместным сожалениям? Что было, того уже не воротишь. К сожалению или к счастью, этого мы никогда не узнаем, Милли.
— Зачем. Ты. Здесь? — четко отделяя слова, грубо заговорила я.
На этот раз взгляда от Эдвора не отрывала, впитывала в себя каждую эмоцию, что скользила по его практически безупречному лицу, ведь даже изъяны его и те казались такими же безупречными. А эмоций было много: и восторг, и неверие, и страх, и раздражение, но все же яснее всего читалось удивление.