Микаэле удавалась обучаться на отлично. Причем не только в теории, но и на физической подготовке. Это было удивительно, но она — единственная девушка на всем боевом факультете — ни в чем не уступала парням. Правда, первой быть у нее удавалось не всегда. За первенство на их факультете шло ожесточенное соревнование между сестрой и атом Миэром — тем самым парнем, который, перепутав нас с Мики, пошло намекал на раздевание при нем.
У меня же учеба, как ни странно, шла довольно сносно. Если полностью закрыть глаза на невыносимое отношение одногруппников ко мне, то заниматься предметами у меня выходило не так-то уж и плохо. Пока. Пока мы изучали лишь теорию, меня можно было бы даже назвать отличницей. До вторых каникул вообще никого из студентов не обучают магии стихий. А уже с третьего периода после двухнедельного летнего отдыха (который начнется буквально через пару дней) мы должны были приступить к изучению своих стихий.
Я же пыталась пользоваться своим огнем уже сейчас. Точнее, контролировать его. На занятиях с Эдвором. Единственной моей отдушиной в этой ужасной академии.
Ненаследный принц Восходного королевства был чудесным. Заботливым, внимательным, вежливым. Несмотря на все сплетни, что ходили обо мне, он мне улыбался и не показывал своего пренебрежения. Он все еще думал, что я простолюдинка. Незаконнорожденная. Пару раз, когда наши занятия заканчивались, я пыталась его переубедить. Вот и сегодня разговор сам сошел к этому…
— Ты и на этих каникулах уедешь? — вкрадчиво спросил он меня и словно придвинулся ближе. Хотя разве бывает ближе? Мы и так сидели за партой, и наши бедра соприкасались друг с другом.
— Конечно, маменька с папенькой очень ждут нас с Мики домой.
— Она позволяет тебе называть себя маменькой? — Его брови мгновенно взметнулись вверх, а на губах заиграла улыбка. Улыбка, которой он каждый раз лишал меня разума, заставляя прекращать думать что-либо связное.
— Ат Эдвор, я же говорила уже вам. Это все дурацкая случайность и несправедливость… Я…
Но Эдвор заставил меня замолчать, приложил палец к моим губам и, улыбнувшись так, что на его щеках проступили ямочки, хрипло произнес:
— Не надо, не ври. Мне все равно неважно, Огонечек.
А затем он та-а-ак посмотрел на свой палец и мои губы под ним, что меня бросило в жар. Я часто задышала, наполняя легкие настолько необходимым мне сейчас кислородом, и никак не могла оторвать взгляд от его глаз цвета бирюзового моря, омывающего берега академии. Сейчас в его глазах бушевали настоящие волны того самого моря. Шторм, не иначе. Шторм, который, казалось, поглотит меня. Но вот Эдвор прикрыл глаза. Медленно, так, словно ему было мучительно больно, и все очарование момента спало с меня. А с губ пропал мужской палец.