— Ты — молодая, красивая, умная! — перечислял Асмодей. — Тебе нужен явно другой мужик!
Он обвел взглядом охрану дворца. Демоны запаниковали.
— И ты его обязательно встретишь, — пощадил охрану демон похоти. — А пока нужно просто разлюбить этого эльфа! И все!
— Я бы хотела, — созналась Ольга. И тут же поджала губы. — Да не могу!
— Короче, я сдаюсь, следующий! — махнул рукой Асмодей.
Следующей была Дарина. Она знала отличное средство от неразделенной любви.
— Я могу помочь, — твердо сказала Дарина.
Ольга с надеждой посмотрела на нее.
Дарина вспомнила, как у нее в роте в один прекрасный день салага получил письмо от своей пассии.
Та написала, что-то про “давно не видела”. И про какую-то вечность. Что-то про расстояния и километры. Что-то про сердце, которому не прикажешь. И что-то про склероз: “забываю, как ты выглядишь!”.
Страницы склеились от розового сиропа. А душа требовала кульминации. Катарсиса! Развязки!
И она грянула под конец Маршем Мендельсона. Пассия не вынесла разлуки и скоропостижно выходит замуж за некого Стаса, откосившего от армии.
В качестве свадебного подарка она просит ее простить. И забыть, как можно скорее. Ибо разлука, которая уже тянется почти вечность невыносима для нее.
Дарина тогда посмотрела на салагу, вспомнила, что служат они какие-то сраные две недели, и решила, что мальчик взрослый, переживет. А если у него выросли рога, то в каске сделают две дырки. И будет Тевтонец. Его будут пускать в первых рядах для устрашения.
Но салага стонал от разбитого сердца. Пытался отпроситься на свадьбу. И требовал автомат, чтобы преподнести ревнивую пулю неверной красавице и Стасу, который откосил от армии.
Тогда Дарина поняла. Оставлять парня в таком состоянии нельзя. А то еще наделает глупостей. Она включила все свое сочувствие, понимание и женскую ласку. Все вышеперечисленное уместилось в короткой фразе.
Упал- отжался!
На первом часу паренек еще требовал автомат и увольнительную. На втором часу он отказался от автомата, потому что натужные и уставшие руки вряд ли унесут что-то тяжелее письма.
Ближе к вечеру паренек передумал куда-то бежать. Он просто лежал посреди казармы. И не мог доползти до койки.
Успокоившись, что если он и уползет, то догнать его не составит труда, Дарина решила продолжить сочувствовать завтра. Она действительно близко к сердцу восприняла трагедию.
К концу второго дня, который начался с “упал — отжался” парнишка возненавидел эту Ингу. Лютой ненавистью. И весь женский пол. И пол в целом! Особенно, казарменный, на котором лежал без признаков жизни. И ревности.