Я вдруг понимаю, что хочу, чтобы Анхела вела себя так же, а не сопротивлялась и зажималась.
Она пока, как солдат, а солдат-то я. Ее дело — цвести на моей земле.
Я подхожу к Рубио.
— Здравствуйте, господа. Позвольте пригласить вас на разговор. Меня зовут Диего Рейес.
Судя по тому, как вытягиваются их лица, меня узнали.
Пилота я просил мое имя ни в коем случае не раскрывать.
— Здравствуйте, господин Рейес… — Эстебан отвечает вроде спокойно, но на деле как учитель на экзамене. Продолжай, мол, парень, а если облажаешься, то и получишь, что заслужил.
— Пройдемте в гостиную, — я показываю рукой, куда идти.
Тела с улицы убрали, все выглядит более-менее пристойно. Слугам я велел пока что по дому не гулять. А они и не хотят сами, Фуэнтесов оплакивают.
Веду Рубио в небольшую уютную комнату, которая ближе всего к входу.
Здание еще прибрать не успели, не до того.
А мне мнение Рубио сейчас важнее всего.
Пока буду с ними общаться, велел никому мне не звонить. Рамос есть, пусть Рамосу и отчитываются. А сам Рамос как-нибудь разберется.
Чем больше я на Рубио смотрю, тем лучше понимаю: они реально пара. Это в мелочах каких-то проявляется. Как друг на друга смотрят. Как близко друг к другу стоят. Касаются ли один другого.
Мне нравится то, что я вижу.
Сложно объяснить человеку из неблагополучной семьи, что такое семья хорошая и как ее создать. Это надо впитать с корнями.
Рубио садятся за стол, и я предлагаю им выпить. А потом выдаю:
— Вот зачем я вас позвал. Жить без вашей дочери Анхелы не могу. Познакомились мы случайно, но как я ее увидел, понял, что ни одна другая женщина мне не нужна. Прошу ваше благословение на встречи с ней.
Как на духу выпаливаю. Ну вот и все. Я это сказал.
Рубио молча переглядываются, но я по глазам вижу: мой порыв оценили. Правда, не значит, что помогать собираются.
Я добавляю:
— Я переселил всех ваших детей к себе в крепость. Выделил вам землю и дом ваш перенес. Обеспечиваю всех. Пока так.
Рубио снова переглядываются, и я понимаю, что в этот раз все серьезнее.
Вот умом знаю, что они люди простые. Надавить, как я умею — и дело с концом.
Но не могу так. Не с ними. Не с родителями моей чики.
Уважение — оно тоже в мелочах.
И вот вроде проще уважать какого-нибудь Маноло Фуэнтеса с положением, с властью и деньгами — я же и у него разрешения встречаться с Кларой просил — но реально куда сложнее, когда понимаешь, что он почти рогоносец, а его сын дебил.
А эти люди бедные, зато устои у них крепкие. И дочь они воспитали хорошо.
Бедность не то, что поправить нельзя.
— А что хочет Анхела?
Ох, я аж вздрагиваю. Голос у Вероники Рубио мягкий и мелодичный, как ручеек по камням журчит, и что-то медовое еще. А так ужасно похож на дочкин.