А в следующее мгновение я оказываюсь прижата к Рейесу спиной, а его тяжелая рука лежит поперек моего горла.
— Спокойно, чика.
Спокойно?! Блять, спокойно?!
Меня колотит крупной дрожью, а из-за давящей руки на горле я даже вздохнуть не могу.
Рейес как чувствует и убирает руку. А мою попу обжигает раскаленный шлепок.
Больно. Унизительно. Ужасно.
Я больше не могу.
Страх, стыд, боль смешиваются во что-то невообразимое, и меня прорывает.
Судорожный всхлип. Еще один.
И меня накрывает лавиной плача. Не успокоиться. Не остановиться.
Я бьюсь в крепких руках своего мучителя, а он не отпускает. Только разворачивает меня лицом к себе. Я рыдаю в него, пачкая его белую рубашку слезами и соплями.
Плевать. Меня всю трясет и колотит, а Рейес молча прижимает меня к себе.
Не знаю, сколько это длится. Ничего больше не хочу знать.
Меня знобит, и горячие руки Рейеса теперь кажутся мне необходимыми.
Пусть лечит, сволочь. Пусть держит и не отпускает. Иначе я упаду.
У него вот упал, и я мстительно хочу, чтобы не вставал больше никогда.
Мне плохо и страшно. И плевать, что я одета в один только лифчик, но обнимаюсь с мужиком.
А когда Рейес вдруг разжимает руки, я чувствую почти физическую боль.
Безразлично смотрю, как он в два шага подходит к кровати, стаскивает с нее одеяло и возвращается ко мне.
— Снимай лифчик.
— Зачем? — я продолжаю дрожать и непроизвольно всхлипываю.
— Сожгу его. Видеть не могу эту дрянь. Живо.
Я аккуратно расстегиваю лифчик и снимаю его. Уже не могу ни бояться, ни чувствовать стыд. Сил нет.
— Брось на пол, — и Рейес окутывает меня одеялом, — что тебе нужно, чтобы прийти в себя? Говори.
Я кутаюсь в одеяло. Рейес хочет честности? Что ж…
— Чтобы ты… ушел. Чтобы не трогал меня никогда… Чтобы…
— Нет. Этого не будет. Но я уйду ненадолго. К моему приходу оденься во что-нибудь с юбкой ниже колен. Белье какое хочешь, — Рейес сверлит меня своим жутким взглядом, но его голос спокойный.
Неужели он в самом деле уйдет? И самое странное — неужели с ним можно… просто разговаривать?
Хотя какое там. Если я боюсь удара и сжимаюсь после каждого слова — это не «просто». Но я все равно спрашиваю:
— А когда ты вернешься?
Аура силы и мощи Рейеса давит на меня, пригвождая к полу.
— Часа через три-четыре. Ближе к ночи. У меня дела, а ты поспи пока. Ночь будет бурной.
У меня подкашиваются ноги, но каким-то чудом я не падаю. Просто опускаюсь на стул в своем коконе из одеяла.
Рейес возвышается передо мной статуей. Не хочу думать о том, что он меня сломал.
Я смотрю на его дорогие ботинки.
— Ты же меня порвешь…
Рейес неожиданно садится на стул напротив и пялится на меня в упор.