Особенно, когда нельзя.
Я точно выебу Хименеса, если он не придумает, как сократить эти сраные пять дней. Или уже четыре.
Анхела что-то лепечет, а я слышу только отдельные слова. «Там» и «узко».
Знаю, чика. Там еще как узко. А еще горячо и влажно. И у меня срывает крышу.
В ушах шум, и я прихожу в себя, обнаруживая, что стискиваю и глажу самую шикарную задницу на свете, а она кричит и бьет меня своими кулачками.
Какого хера девка меня бьет?!
Я блокирую ее на автомате, а потом соображаю, что натворил.
Я ее чуть не выебал, а она и так дерганая вся. Блять.
Ну и что теперь делать? Говорю ей, чтобы успокоилась.
Естественно, хер там. И я шлепаю ее, чтобы остановить гребаную истерику.
Но не тут-то было. Истерика накрывает ангелочка, как цунами. И меня вместе с ней.
Я — скала, которую захлестывает эта сумасшедшая волна.
Я видел кучу ревущих девок, но обычно их вой только раздражает. И лица у них в этот момент уродливые. А лицо Анхелы я не хочу видеть. Оно просто рвет мне сердце на куски.
И я разворачиваю ее так, чтобы уткнулась лицом и рыдала в меня. Я читал, что если в этот момент обнимать человека, он успокаивается быстрее.
Все, чего я хочу — чтобы Анхела успокоилась. Стоит только представить, что она хотя бы еще час будет таким воющим и скулящим комком ужаса, мне хочется кого-нибудь пристрелить. Не знаю, кого из нас первого.
И я стою и держу ее, пока этот долбаный плач не иссякнет.
Херово на меня действуют ее слезы. Всю душу вынимают.
Пусть не плачет больше никогда.
Я почти незаметно поглаживаю ее по спине и вдруг вспоминаю о ее любимой привычке чуть что кутаться в одеяло.
Вот его-то мне и надо.
Мне срочно нужно выплеснуть ярость, которая меня душит.
Все из-за сраного белья. Сюрприз, блять.
Я чуть не проебал все, чего добился. Моя цель — влюбить в себя эту девку и выебать ее несколько раз, чтобы каждый она бурно кончала.
И тогда я смогу выкинуть ее из головы, как и любую другую, кроме Клары.
Меня передергивает, что моя нежная девочка соседствует с этой чикой, но я сам виноват. Сам влез в такую хероту. Сам и буду вылезать.
Ни я, ни Рубио больше не сможем видеть этот комплект белья. Сразу будем вспоминать истерику.
И я чуть не стаскиваю паршивый лифчик. Но еще держу себя в руках и прошу ангелка раздеться самостоятельно.
У меня есть идея, как если все не исправить, то сильно улучшить.
Хрен знает, вдруг сработает.
Я кутаю ангелка в одеяло, а потом начинается.
Анхела разговаривает со мной без мерзавцев, гондонов и прочих уебков.
Это непривычно. Это даже как-то свежо.
Я говорю ей, что не совсем такой урод, как она думает.