Здесь явно чистят, да и снег на открытом пространстве скопиться не успевает, его просто сдувает ветром. Оглядываюсь — на крыше торгового центра я в первый раз. Впереди город, ночь уже скоро, но спать никто и не думает — скоро новый год. Завтра уже, одна ночь осталась.
Всматриваюсь в снег, брожу. А потом вижу цепочку следов. Взрослые и детские. Иду по ним, петляя между бетонными коробками из которых раздаётся мрачное гудение — видимо, вентиляция.
— Мама! — кричит Даша. — Ты пришла!
Она увидела меня первой. Настя, которая держала её за руку дернулась и у меня сердце замерло — на самом краю стоят. Темно, но мне кажется, что я вижу, как поблескивает лёд под их ногами. Скользко.
— Пришла, — согласилась я. — Настя, отпусти ребёнка, ей же холодно тут без куртки. Заболеет.
— Это моя дочка, — нервно отвечает она. — Я буду решать, а не ты!
За спиной хруст наледи. Так обернуться хочется, но я терплю, словно если отведу взгляд от дочери, то случится что-то непоправимое. Страшное. Необъятное.
— Конечно, твоя, — соглашаюсь я. — Я просто волнуюсь за вас.
Переминается с ноги на ногу. Замёрзла, тоже. Дашку крепко держит за руку, дуреха. Разве можно на льду стоять на самом краю? Я не вижу, но Даша видит тех, кто за моей спиной.
— Не слушай её, Демид! — кричит в отчаянии она. — Она лжет. Она хочет забрать у меня все, и тебя, и дочку… А больше ничего не осталось, и Миши нет больше!
Дашка беззвучно плачет, лицо её кривится, у меня сердце сжимается.
— Настя, — жёстко говорит Демид. — Отпусти ребёнка.
Его жёсткость может все испортить. Рукой даю ему знак, чтобы молчал, не знаю, понял ли. Сейчас не помогут ни его силы, ни все его люди. А вот если говорить, просто, как женщина с женщиной, шанс есть, я чувствую.
— Я тебя понимаю, — тихо говорю я. — Как никто другой понимаю. Поэтому я тебя нашла первой, не они. Я мать, и ты мать. Я тоже бежала, так долго, что это стало смыслом моей жизни. Я тоже потеряла всех.
— Это Демид виноват, — капризно изгибаются губы Насти. — Во всем виноват. В том, что моя семья стала нищей. Мама погибла и папа тоже. И Мишка тоже из-за него умер. Он мог бы просто поверить мне и все. Зачем он слушал тебя? Зачем начал проверять? Я бы не стала искать твоего мужа, он бы не убил Мишу, если бы только Демид верил мне.
Снизу монотонно шумят машины — никто и не смотрит наверх, никто не видит на самом краю обледенелой крыши тоненькую девушку с ребёнком. Мне хочется посмотреть, как Даша, но я не отрываю взгляд от лица Насти, боюсь отвести даже на мгновение.
— И в этом я тебя понимаю. Я была, как ты, когда замуж вышла. Молодая, неопытная. Юная дурочка, в любовь верила.