— Ну и дура, — сделал я вывод.
Отправился ужинать — если уж в моем доме снова появился постоянный повар, грех его не использовать. Еда была выше всяких похвал. Когда девочка ко мне привыкнет будем ужинать вместе. Попытался представить её за столом рядом с собой — вышло не очень. Вот на дурацком подоконнике она представлялась сразу и без труда.
После ужина пошёл к ней. Она уснула. Шагнул к ней, любуясь спящим ребёнком. Свернулась калачиком прямо у окна. Стеклопакеты хорошие, но все же мороз… Она только недавно переболела. Наклонился к ней и осторожно как реликвию, чтобы не разбудить, взял на руки. Маленькая. Лёгкая.
— Мама, — тихо прошептала она, и губы дрогнули, словно во сне хотела заплакать.
— Твоя настоящая мама скоро приедет, — ещё тише ответил я.
Но она услышала. Распахнула глаза. В них — ужас. Узнавание. Дёрнулась от меня так, что я едва не вынил её из рук. Закричала, забилась.
Поставил её на пол. Сразу отбежала, встала в угол лицом ко мне. Старалась не выпускать меня из поля зрения, следить за каждым моим движением. И не плакала, только дышала тяжело и смотрела на меня не отрывая глаз. Смотрела, как на монстра.
Во мне вспыхнуло раздражение. Ярость. Злость. К сожалению, я не отличался вселенским терпением. Но я был умен и отдавал отчёт в своих действиях. Я не хотел напугать её ещё сильнее. А если я позволю себе сказать что-то резкое, она будет бояться меня ещё сильнее. Если, конечно, ещё сильнее вообще возможно.
Вздохнул глубоко. Сжал крепко, до хруста в костяшках пальцев, кулаки. Разжал. Выдохнул. Я спокоен.
— Я не подойду к тебе, — спокойно сказал я. — Видишь, я ухожу.
Вышел из комнаты медленно. Остро захотелось курить, хотя сколько лет уже, как отказался от пагубной привычки. Спустился в кабинет охраны. На столе лежит пачка. Все равно, какие. Закуриваю, глубоко затягиваясь. От горького дыма раздирает лёгкие, держу его в себе так долго, как могу. Делаю ещё три затяжки, ломаю сигарету в пепельнице. А потом обращаю внимание на экраны, на которые выводятся картинки с камер. Там, за воротами тёмное пятно. В сугробе. И я медленное осознаю, что это.
— Который час? — спрашиваю я.
— Одиннадцать, — отвечает дежурный охранник из-за моей спины.
— Она все ещё там? Сколько часов сидит?
— Три часа уже не встаёт.
Наклоняюсь. Смотрю ближе и внимательнее. На её лицо падает тень и ни черта ничего не видно.
— Она вообще живая?
— Не знаю. Вы приказали игнорировать её присутствие, что мы и делаем.
Раздражённо пинаю стул, тот летит и падает верх тармашками, гремит о пол. Иду к выходу. Надеваю пальто. Беру ключи от одной из машин — участок большой, пешком будет долго. Еду к воротам и они распахиваются передо мной.