Кажется, не из ткани оно. Не усыпано сияющими бриллиантами.
А словно из тумана соткано. Звезды как будто в нем запутались.
Подойти страшно.
Кажется, неосторожное дыхание, и все рассеется. Как самый настоящий дым. А звезды улетят обратно в небо!
Это не платье. Это мистика! Чистое волшебство!
— Мы же договаривались!
Шепчу, обнимая его за шею. Крепко. Крепко вжимаясь.
Потому что не платье, а он. Он, главное, чтобы не рассеялся. Он и наше счастье. Которое вдруг показалось мне таким же нереальным, как это парящее в воздухе чудо. Господи! Да оно и нереально! Совершенно запредельно! Может, я до сих пор сплю?
— Да?
Вздергивает бровь, а я прикусываю губу.
Бадрид ничего не обещал. Это была только моя просьба.
— Мари. Тебе что? Не нравится платье?
— Нравится. Очень нравится, — прижимаю ладони к горящим щекам.
— Только знаешь, Бадрид. Мне кажется. Наше счастье нужно прятать. Нельзя о нем кричать на весь мир. Лучше закрыть за надежными окнами и замками.
— Сглазить боишься?
— Скорее спугнуть. Потому что… До сих пор не верю, что все это на самом деле! Что после всего мы все-таки обрели друг друга!
— Не бойся, Мари. Ничего больше не бойся.
Шепчет мне на ухо, обдавая своим жаром… И вдруг… Вдруг начинает кружить.
А я смеюсь. Так беззаботно. Так счастливо. И будто вся боль, которую пришлось пережить, стирается сейчас. Этой странной, волшебной ночью. Этим почти потусторонним свечением. Этой улыбкой, почти мальчишеской, которой улыбается сейчас мой любимый!
— Но… После всего…
— Тсссссс.
Его губы накрывают мои. Жадно. И одновременно бережно. Лаская, но при этом и порабощая. Заставляя вцепиться в его плечи что есть силы и полностью отдаться его власти.
— Мы не должны были быть вместе. Но сама судьба сводила нас. Снова и снова. Она же испытывала нас на прочность. Может, проверяла? Достойны ли мы своего счастья? Знаешь. Меня с самого почти рождения учили. Что все в этой жизни нужно выгрызть. Пройти огонь и воду. Выстоять под самыми страшными ударами. Только тогда ты станешь собой.
— И…
Чувствую, как кружится голова. Хоть Бадрид уже перестал меня кружить.
От его близости. От горячих любимых губ, которые шепчут прямо в мои губы. От глаз, что сверкают в темноте ярче бриллиантов. Ярче всех звезд, что за окнами. Сияют тем… Тем, что не развеется. Не пропадет и не поблекнет. Ни с рассветом, ни с чем!
— Нас словно вылепили. Прошвырнули через все возможные проверки. Мы совсем не паутинка, Мари. На которую подует слабый ветерок, и она разорвется. Мы канаты, которые уже не перекусить. Не перерезать. Ничем. Я хочу, чтобы ты перестала бояться. Чтобы открыто вложила свою руку в мою.