Конец! Это конец!
Охранник Лоры подхватывает меня на руки.
Но я уже даже не бьюсь в его руках. Просто повисаю.
Несется за поворот, где тут же открывается дверь высокой черной машины.
Усаживает на заднее сидение, пока Лора быстро прыгает вперед, к водителю.
И…
Меня тут же сжимают чьи-то руки. Так крепко, что почти нечем дышать!
— Алекса?
Совсем не изменилась. Для меня, кажется, три жизни прошло.
А она все такая же. Румяная и с золотой кожей. Даже прическа такая же. И духи. Будто ничего и не изменилось!
— Да, Мари, да. Это я! Ну тихо, тихо, — обнимает меня сильнее. Гладит по волосам.
— Твой кошмар закончился, Мари! Теперь у тебя будет жизнь! Нормальная жизнь!
— Он! Он моя жизнь! — кричу сквозь слезы, обхватывая себя руками.
Не хочу. Даже прикасаться к ней не хочу сейчас!
— Мари, ну послушай! Так вышло. Дом подорвали. У Багировых слишком много врагов! Ну посмотри на меня, посмотри, моя хорошая! Мы зря тебя вытащили, да? Думаешь, зря? Ты счастлива была с ним? А его семья? А его братья? На что ты надеялась, что станешь его женой? Не стала бы, Мари. Никогда бы не стала! Даже если бы он сам хотел, разве может наследник рода Багировых жениться на той…
— На какой? На ком? На выкупе, да, Алекса? Это ты хотела сказать? Что я просто тряпка для ног? Так ты сама к этому меня привела! Я жизни, твою и родителей, между прочим, спасала! И если бы не твоя дурь, все иначе быть могло! Совсем иначе!
— Да, Мари. Да! Я виновата! Виновата перед всеми! Ты думаешь, я этого не понимаю? Не чувствую? Да мне каждый день об этом отец с матерью напоминают! Потому что теперь мы должны жить, как крысы. Прятаться. Бизнес нормально вести, даже самый маленький нельзя. Только отец что-то начнет, как тут же закрывают. Кислород перекрывают. И мы бежим. Переезжаем. Снова и снова. И так до бесконечности. По кругу. Чтобы хотя бы прокормиться! Я виновата! Да! Виновата! Но разве ты страдала больше нас, а, Мари? Если сама кричишь о том, что он твоя жизнь! Значит, я не ошиблась! С самого начала поняла, что ты влюблена в него, как дикая кошка! И не такой уж, я смотрю, тяжелой, была твоя жертва ради нас! Ты уж точно там не бедствовала и не страдала! И в глаза тебе никто, как мне каждый день, не плевал!
Только отворачиваюсь к окну.
Что ей объяснять?
Мне сейчас уж точно не до каких-то мелочных разборок!
Только сквозь пелену слез смотрю на город, который продолжает жить, как ни в чем ни бывало.
И с замиранием сердца на пожарные машины, которые начинают нестись с оглушительными мигалками туда…
Может, спасут?
Мелькает в мыслях, и я прижимаю руку к груди.