Накрываю их обеими руками, и сам стону, запрокинув голову, когда слышу ее стон, чуть сильней сжав соски.
Это будто выстрел. Хрен знает, из чего, но такой, что уже сносит половину черепа!
Нежно, сам от себя не ждал такой нежности, обхватываю их губами. Втягиваю и выпускаю снова, чтобы опять вобрать.
И будто не было у меня никогда женщины.
Будто сто лет или больше прожил в пустыне, их не видя.
Все внутри дрожит.
Все полыхает.
Она стонет. Выгибается навстречу.
Зарываюсь пальцами в густые волосы.
Плавно. Плавно, разбирая каждую грань вкуса, каждое новое дрожание ее тела, опускаюсь губами вниз.
По груди, по животу, в котором отбивается каждый удар ее сердца.
Судорожно обхватываю ее бедра.
А ее запах там сводит меня с ума!
Бережно, осторожно накрываю лобок всей ладонью.
Мокрая. Какая же она мокрая уже. И вся дрожащая от нетерпения и страсти.
— Моя, — шепчу, вскидывая голову. Проваливаюсь в ее глазах, становясь окончательным безумцем.
— Бадриииииид, — выдыхает она непонятное мне слово.
Смотрит так же безумно.
Тянется навстречу обнаженным телом. Прижимается острыми сосками, которые почти царапают мне грудь.
— Бадриииид, — повторяет распухшими губами.
Впиваясь пальцами мне в волосы.
И меня срывает.
Резко распахиваю ее бедра.
Едва провожу по сочным текущим лепесткам пальцами.
И врезаюсь.
На полную мощность.
Рыча и прижимая ее к себе.
Проглатывая ее тихий крик и стоны.
Вбиваюсь на одуренной скорости.
Хочу. Хочу слиться с ней в одно. Раствориться и чтобы она растворилась. Чтобы не осталось между нами никаких границ. Даже костей и кожи чтоб не осталось!
Нет. Не хочу. Это потребность. Это мне нужно так, что выворачивает суставы. Надо. Мне это надо до боли. И с каждый новым толчком. С каждый еще одним ее стоном. Я сгорая снова. Превращаюсь в пепел.
Судорожно прижимая ее к себе. Оплетая руками так, чтобы впечатать в себя окончательно. Туда. Под кожу. Под самые ребра.
Ты мой воздух. Моя кровь. Ты мое сердце.
Ору ей это каждый ударом внутрь.
Каждым толчком языка. Каждым рывком сердца.
Моя!
И она отзывается.
Жадно, с дикой какой-то яростью, обхватывает мои бедра ногами.
Толкается навстречу так неистово, что плавится кожа.
— Ты моя. Моя навсегда. На вечность и дальше, — шепчу, как голодный зверь, водя по ее коже пальцами.
— твоя. Твоя навсегда, — выдыхает, и я глотаю. Жадно глотаю ее слова. Пожираю их, впиваясь в ее губы.
И я взрываюсь в ней. Изливаюсь мощной струей. Впервые ослепленный, впервые с диким криком. Который сплетается с ее. Отбиваясь эхом по всей руине.
Но это больше не руина. Здесь теперь поселилась жизнь!