Смотрит на меня. Словно оценивает шансы мои на жизнь.
— Готовь белые тапки… Здесь молодняк в расход по-любому. Сегодня ты себя отбил, завтра с лазарета слабым вернешься, загрызут…
Сглатываю ком, кровь жрать одно удовольствие.
— Так и ты вроде несильно старше.
— Я бывалый, дед уже, по мотанию, а ты зелень. Порешают тебя.
Замолкает, намек на реалии тюремные понятен. Сжимаю кулак и проговариваю зло:
— Сдохну, но за собой кого смогу утащу. Чтобы вместе в аду гореть веселее было.
Молчит. Смотрит, а я уже крики, лязг металлических дверей слышу.
Перед тем, как исчезнуть, наклоняется и подсказку кидает.
— Сделай так, чтобы после лазарета в карцер попасть. Дебош устрой, а там лупи по стенке, пока пальцы перестанут боль чувствовать. Здесь только так выживают. Боль — сила. Твоя сила. Запомни. Считай, что бойцовскую программу экстерном проходишь. Жизнь твоя от умения махать кулаками зависит. Ты людей с рычагами власти потревожил. Мстить будут. Ваня. Это приговор. Среди волчар выживают только волки… Либо ты, либо тебя…
Хватаю за тюремную робу незнакомца, когда он подняться хочет, тяну и вопрос задаю:
— Ты кто?
— Узнаешь.
— Зачем помог?
Ухмыляется, щурится, и мертвый взгляд ввинчивается в меня, а я понимаю, что глаза у него не совсем темные, а звериные какие-то.
— Захотел.
Аврора
Я врываюсь в спальню и почему-то не могу отложить сумочку. Притискиваю ее к груди, чувствуя, что совершаю что-то неправильное, быть может, допускаю ошибку, но иного пути уже нет.
Заставляю себя успокоиться, обычно я более уравновешенная, но сложившаяся ситуация выбила из колеи.
Наконец дрожащими пальцами вытаскиваю из клатча заветные коробочки тестов и резко подхожу к кровати, прячу компромат под подушку. По-детски как-то, да, но Иван уехал, а я боюсь выпускать тесты из рук.
Скидываю одежду и ложусь. Ворочаюсь, так и не сумев уснуть, а потом и вовсе приподнимаюсь, запрятываю добычу под матрас и только после этого забываюсь беспокойным сном.
Сплю плохо. Вздрагиваю, просыпаюсь, зависаю на грани реальности и сна и все время перед глазами русский. Иван. Я почему-то вижу его широкоплечую фигуру со спины. Он стоит под дождем, и вода стекает по сжатым кулакам, почти кричу, когда осознаю, что капли имеют багряный цвет.
Открываю глаза рывком, подрываюсь с подушки. Смотрю в окно с лучами утреннего света и понимаю, что меня мутит. Сильно. Беспокойная ночь сказывается и нервы.
Бывало у меня такое. Часто. Особенно сильно тошнило перед первыми показами. Я тогда так нервничала, что желудок от спазмов скручивало.
Забегаю в туалет, захлопываю за собой дверь. Меня рвет, и когда спазмы прекращаются, заставляю себя подняться на подрагивающие ноги.