— Д-доброе утро…
Писк вылетает из наверняка побелевших губ. Мне нужно время, чтобы справиться с подкатившими чувствами. Мне необходимо подумать и осмыслить то, что произошло. И я не хочу сейчас видеть мужчину, который стал катализатором того, что моя жизнь стремительно летит в неизвестном направлении.
Именно сейчас я хочу держаться от него как можно дальше. Убежать. Спрятаться. Спасти себя и то маленькое чудо, которое с этой секунды для меня стало важнее, чем что-либо на этом свете.
Иван молчит. Рассматривает меня, прощупывает. Под напором его незримого давления мне хочется упасть на пол и завопить от безысходности.
Отвожу взгляд, рассматриваю ровные ворсинки ковра, в котором утопают босые ступни. Даже после теплого душа мне холодно.
Тишина давит. Напрягает. Сегодня Иван другой.
В груди щемит и я все борюсь с желанием накрыть рукой живот, защищая свое от хищника, который вперил в меня свои прозрачные глаза.
Тишина давит. Кровавый смотрит на меня спокойно, холодно, скользит по лицу, по губам, которые раскрыты, спускается вниз по ключицам и фокусирует взгляд на груди, где я по инерции зажимаю полы халата пальцами до побелевших костяшек.
Одетый в деловой костюм, он выглядит сногсшибательно. И не скажешь, что пропадал неизвестно где всю ночь. Но от него веет опасностью. Мне кажется, я улавливаю этот тяжелый металлический аромат в воздухе, которым дышу.
Кац мне так и не ответил и это пугает больше всего. Я уже немного к нему привыкаю, распознаю его настрой по незначительным нюансам. Суровый, искушенный мужчина, так хорошо мимикрирующий под бизнесмена, внутри которого живет некто страшный, скорый на расправу, умеющий карать.
И сейчас чувствую, что он готовится вынести мне приговор.
Ловлю себя на том, что даже Монгол не вызывает у меня такого непонятного утробного страха, несмотря на всю ярость, которую я читаю во взгляде восточного мужчины. С Иваном иное…
В его голубоватых льдах нет места жалости и прямо сейчас он рассматривает меня совсем не так, как смотрел еще вчера вечером.
Я едва держусь на ногах, полностью изможденная из-за всего того, что навалилось, вынужденная держать лицо из последних сил.
— Как ты спала, куколка?
Мягкий голос, но в лице нет ни толики нежности. Глаза смотрят цепко. С таким лицом можно положить нож в огонь, раскалить и приступить к пыткам…
— Х-хорошо…
У меня голос дрожит и на глаза наворачиваются слезы. Наверное, я никогда не привыкну к смене ипостасей этого человека. Он разный. В постели безжалостный, всепоглощающий, заставляющий сгорать и срываться в наслаждение, но с ним как по тонкому льду. Не понять, в какой момент провалишься, тебя поглотит ледяная гладь и не выплыть, не вдохнуть.