— Ты носишь моего сына, Аврора. Чутье, если хочешь, или звериная чуйка.
Проводит руками по моей спине, сминает халат, и рука зарывается в мои мокрые волосы, болезненно стягивает на макушке, заставляя подняться на цыпочки и замереть в миллиметрах от его губ.
Сжимает сильнее и у меня на глаза слезы наворачиваются, хватаюсь за его предплечье и царапаю, замерев перед одичалым злым взглядом.
— Карьера модели, конечно, хорошо. Если ты подумала о том, чтобы избавиться от беременности, Аврора…
— Что?!
У меня из глаз искры летят от негодования, и забыв о боли в волосах, я дергаюсь со всей силы.
— Ты с ума сошел?!
Прикусываю губу. Он что, правда подумал, что я могу причинить вред нерожденному невинному существу?!
— Я никогда не наврежу своему ребенку! Убей меня сейчас! Нас! Потому что аборта я не сделаю! Не заставишь! И мне плевать на то, кто ты и какой жизнью живешь. Это мой ребенок! Мой! И отнять его у тебя не получится!
Кричу как ненормальная и начинаю вырываться с новой силой из захвата этого несносного босса мафии.
Бьюсь о скалу, как рыба о лед, вырываюсь, не замечая, как халат раскрывается, демонстрируя мою обнаженность…
Плачу. Видно, беременность влияет на мое психическое состоянии, меня от радости до слез мчит со скоростью света.
Прижимает меня к себе, ласкает.
— Успокойся. Куколка. Тсс, — шепотом в макушку.
Отстраняется и рассматривает мое лицо, пальцами гладит по моей спине, мягко, нежно, успокаивает моментально.
— Все хорошо, Рори, никто не навредит ни тебе, ни моему ребенку.
Улыбается. Как-то по-особенному, никогда таким его не видела.
Словно маска безразличия трещинами идет, показывая, что под уродством зверя спрятано нечто невероятное, необъяснимое.
И я сама обнимаю широкие плечи, прижимаюсь к новому для себя Ивану, все же знакомому незнакомцу.
— Иван… Я… думала, что заставишь опять выпить какую-то дрянь, чтобы решить проблему, или пошлешь на аборт! Ридли мне сказал тогда, что нельзя тебе иметь детей, семью…
— Этот червь слишком много болтает. Моя женщина и мой ребенок неприкосновенны. Никому не отдам…
Нападает на мой рот так, что зубами ударяемся.
Страстная звериная натура Кровавого берет верх, и он не дает мне возможности вырваться. Царапаюсь как кошка, пока он обнимает, прижимает меня к своей груди и целует одичало, страстно.
Погружает в трепет наслаждения, всматривается в мои глаза и хрипит мне в рот, заставляя захлебываться в собственных чувствах:
- Ведьма зеленоглаза. Родишь мне сына. Как хорошая примерная девочка, а потом и дочь…
Не успеваю ничего ответить, меня накрывает чувственным экстазом, глубинным, что-то внутри меня откликается трепетным теплом, сама не понимаю своих чувств, и я просто теряюсь в ощущениях его рук на своей коже, его улыбке и блеске потусторонних глаз.