Смотрю в глаза мужчины, который предлагает покровительство, и шиплю дикой кошкой:
— Убирайся отсюда. Ты никогда не получишь ни меня, ни ничего из того, что принадлежало Ивану!
— Это мы еще посмотрим. Поговорим с тобой, когда Палач насытится.
Мотаю головой
— Отпусти мою руку! Убирайся!
Вырываюсь, а он держит, хватка цепкая и глаза темнеют, становятся страшными. Жуткими.
— Согласись!
— Нет! Не буду твоей! Никогда!
Отпускает меня, запускает пятерню в волосы и возвращает растрепанные пряди на место, уже не такой идеальный.
— Я хотел как лучше, в память о друге…
— Уходи!
Порывается что-то еще сказать, но холодный властный голос обрубает все на корню.
— Отошел от нее. Сейчас.
Вскидываюсь и вижу Монгола, застывшего в дверном проеме. Мощного, сильного, а в раскосых глазах приговор…
Палач. Вот кто действительно пугает одним лишь взглядом янтарных глаз, на дне которых вспыхивает пламя, когда Монгол останавливает взгляд на руке Серебрякова, сжавшейся на моем локте.
И словно кнутом щелкнул, заставил отшатнуться от меня.
— У тебя вопрос к моей женщине, Серебряков?
В отличие от Александра, с волос Монгола капает вода, прядки облепили широкий лоб и струйки дождя стекают по губам.
Смотрит на меня, будто сканер включает, прищуривается и взгляд тяжелеет, становится бешеным, лютым. Подмечает, как я пальцы к локтю прикладываю, за который меня незваный гость держал, потираю, отгоняя боль.
— Вопросов к Авроре нет, — отвечает мужчина резковато, но я чувствую, что здесь только один хищник и это точно не бизнес-партнер моего мужа.
— Это хорошо. Для тебя. Я не привык делиться тем, что считаю своим. Учти это на будущее.
Серебряков открывает рот, выглядит шокировано и произносит едва слышно:
— Смольный предлагает сделку.
Монгол прищуривается еще сильнее.
— Так можно и побазарить.
— Я передам, что мы согласны.
Кивает и идет к дверям, но, когда равняется с мощной фигурой Монгола, слышу, как Палач цедит.
— Кукла Ивана подо мной с этого дня, Серебряков. На первый раз прощаю заход, после второго ты — труп.
Монгол выглядит так, словно готов к бою не на жизнь, а на смерть, а я не понимаю, что именно происходит, но Александр возвращает свое пустое выражение лица, поправляет галстук и отвечает с почтением:
— Ты быстрый. Недооценил тебя Иван. Уже все бразды правления в твоих руках. Считанные часы и новый царь на троне.
В ответ Монгол лишь иронично выгибает покалеченную шрамом бровь.
— Расклад отыгран. Подчинись или сливайся.
— Я договорюсь о стрелке.
Чуть улыбается Серебряков, давая понять, что готов присягнуть новому царю.
Скупой кивок и Монгол отпускает Александра. Дверь за ним закрывается, а я хочу надеяться, что навсегда.