– Я, скорее, лицо себе изуродую и волосы обкорнаю, чем еще хоть раз… ты понял?!
Разворачивается ко мне на каблуках и скрежет по кафелю проносится. Хватает меня. Смотрит в глаза. Зло. И на дне зрачков страх проскальзывает. Боязнь дикая. Неужели моей угрозы так испугался?!
— Только посмей навредить себе! Только посмей! Приказ был, чтобы ни одного волоса с твоей бедовой башки не упало!
— Что?! Ты про что?!
Ничего не понимаю, но Ридли уже тащит меня на выход.
Упираюсь.
— У тебя самолет, Аврора. Живо вышла. Ты летишь! Прямо сейчас. Мне нужна эта отсрочка! С тобой говорить — время терять, а его нет!
Не знаю почему, то ли интуиция активируется, то ли какой-то колокольчик самосохранения звенит оглушающей трелью, заставляет подчиниться. Мне действительно нужно лететь. Просто чтобы быть подальше от Ивана. От воспоминаний и от своих темных желаний, которые еще живы.
Только не могу понять до конца и спрашиваю напрямую:
— Кто этот Серебряков?! Что происходит?! Объясни мне!
— Катастрофа происходит для меня, а тебе лучше убрать свой слишком аппетитный зад с континента и не добавлять мне проблем!
— Да объясни, в конце концов!
Останавливается и смотрит мне в глаза, а у самого ужас на лице.
— Ты летишь. Прямо сейчас. Я все сказал.
Иван Кац
Полигон пропитан запахом пота, крови и наполнен глухими звуками ударов моих бойцов, которые сошлись в рукопашном.
Чистое рубилово. Действует единственное правило — выживает сильнейший.
Палач шкуру спускает за малейший недочет. Так у меня заведено.
— Свободны! — рявкает Монгол и пацаны начинают расходиться кто куда, песок арены пустеет, а я ловлю хищный раскосый взгляд. Киваю, даю понять, чтобы подошел.
Законы у нас волчьи, понятия строгие. Каждый знает на что подписывается, когда в мою бригаду входит.
Крепкий брюнет с бритым виском двигает в мою сторону, останавливается на расстоянии вытянутой руки.
— Кровавый. Почтил своим присутствием. Темы какие или просто контроль?
Ловлю хитрый взгляд раскосых глаз. Мы кореша, но каждый со своими козырями. На равных. Старые темы.
— Готовность проверяю. Войной пахнет.
Чую. Хоть все и подозрительно тихо. Но жизнь научила улавливать проблему еще до ее появления.
— Многих напрягает, что все выходы в порт только через тебя. Лакомый кусок. Вот и рты борзо раззявили.
— Серебряков занимается. Скоро поймем, кто именно движухой дирижирует.
Кивает Монгол. Знает, что всех найдем, все звенья и только потом войной пойдем.
— Может, вспомним старые добрые, а, Ваня?
Кивает на арену. Бросаю взгляд на высокого, опасного мужика.
— Размяться хочешь или в больничке отлежаться?