— Понравилось? — тихо спросил он.
— Что? — ещё тише спросила Мариэль.
— Я о церемонии.
— Наверное, — она сглотнула подступивший к горлу комок, — Не нужно на меня так пялиться! Ты меня не запугаешь!
— Неужели? — Орланд провел кончиками пальцев касаясь её шеи, довольно усмехнувшись её невольному вздрагиванию, — А я жду, когда ты перестанешь издеваться надо мной. Или ты подумала, что я тобой любуюсь? Ошибаешься! Это только Нил может распускать слюни, кстати, ты сделала, то о чем я просил?
— Не успела.
— Значит, ты училась у хатов, — задумчиво произнес он, скользя взглядом по её лицу и плечам, и было в этом взгляде что-то хищное, опасное, и в тоже время сквозящее таким одиноким отчаяньем.
— А почему ты вдруг вспомнил об этом? — насторожилась Мариэль и отвернулась от него, не в силах больше выносить его прожигающих глаз.
— Потому что хаты умеют читать мысли.
— Я не умею читать чужие мысли, но хаты научили меня хранить чужие тайны и не использовать их для своей корысти. Не шантажировать этой тайной и помогать тем, кто попросит помощи, даже если на мой взгляд они этого не заслуживают. Это для меня закон, иначе я потеряю свою силу.
Орланд собственнически взял её за подбородок и повернул к себе лицом.
— О какой тайне ты всё время говоришь? Чья она?
— Твоя, отпусти мне больно!
— Мне тоже, только иначе. Что ты знаешь?
— Всё! Я знаю всё о проклятье племени без имён! О полнолунии, о боли и о человеке-оборотне! — на одном дыхании выдала Мариэль.
Орланд отпустил её, закрыл лицо руками и застонал. И почему-то ей не стало от этого легче. Образ страдающего ненавистного седьмого лорда не стал бальзамом для её души. И сейчас, когда он понял, что у него появился ещё один нежелательный свидетель — ей стало ещё страшнее.
— Чего ты хочешь от меня?! — словно раненый зверь, прорычал молодой человек, — Расторгнуть помолвку? Всё моё золото? Всю мою землю? Растоптать меня? Превратить в своего раба? Что?!! Ну, отыграйся, ты ведь этого хочешь! Отомсти мне, надругайся теперь над всем моим проклятым родом!
— Мариэль! — как выстрел из пушки, раздался рядом голос подвыпившего Вааса.
Орланд резко выпрямился. Он улыбнулся Мариэль вымученной улыбкой, но в его глазах было столько боли, смешанной со страхом и ненавистью, что невзирая на всю её собственную грандиозную злость на него — у неё вдруг защемило сердце.
— А может, скажешь прямо сейчас Ваасу, кто я на самом деле? А, ведьма? — проговорил Орланд шепотом.
Ваас пошатываясь зашел в беседку, в его руках была меховая накидка и чаша с охийским вином.
— А вы, что здесь делаете?! — спросил он весело.