Подозвав парня кивком головы, стригой взял бокалы и протянул один Дорну, второй мне. Я нехотя взяла напиток в руки, стараясь не смотреть на чистокровного, который изучающе наблюдал за мной. Надпив из своего бокала, Разиэль произнес бархатным тоном, обращаясь к Дорну:
– Ты все так же стараешься не пить их кровь?
– Ты же знаешь, – спокойно ответил Дорн, но в его глазах мелькнула тень напряжения.
– Он очень долго учился владеть собой, – произнес Разиэль, глядя на меня, – дольше, чем все остальные аристократы. Я уже подумывал убрать его. Не люблю биться за тех, кто ничего не стоит. Но потом он в один день перешел на кровь животных, чем не особо порадовал меня, но это все лучше, чем бездумное выкашивание всех вокруг ради минутной эйфории, как это порой делает Валдар. Не так ли, Авенира? Тебе ведь не очень понравилась картина, которую ты не так давно наблюдала здесь?
Он замолчал, ожидая ответа. Я же до ужаса не хотела произносить ни слова, желая раствориться в окружающей обстановке.
– Это было мерзко и бесчеловечно, – сухо бросила я наконец.
– Вот теперь с твоих губ слетает правда, – улыбнулся Разиэль. – Что ты думаешь делать с ней? – его проницательный взгляд не преставал переключаться с меня на Дорна. – Обратить не обратишь. Внушить – тоже без толку даже пытаться. Она ведьма, Дорн. И такая ведьма находится подле твоего сына, который переймет со временем твою власть в клане и будет обладать безграничной власти здесь по праву рождения. Наследник и рядом с ним ведьма. Как ты думаешь, чем это все может закончиться?
– Я не…
– Молчи, – чистокровный махнул рукой, оборвав меня на полуслове. – Что ты будешь делать с ней, Дорн?
– Я знал ее еще девчонкой, – произнес спокойно Дорн в ответ. – И никогда не думал, что жизнь сведет нас таким образом. Она еще молода, Разиэль, но именно эта молодая девушка на самом сложном этапе жизни Тарона показала себя как прекрасная мать, хоть таковой и не является для него. Мой сын прекрасно умеет владеть собой и именно Авенира воспитала в нем выдержку, а ты ведь знаешь, насколько тяжело подавить в ребенке кровожадную сторону стригоя. Она не опасная только потому, что не причинит никогда вреда Тарону. Зачем губить ее?
– Я не спрашиваю, опасна она или нет, – отчеканил Разиэль недовольно. – Я спрашиваю, что ты будешь делать с ней? Ты знаешь, что мы не позволяем быть рядом с правящими тем, кто не считается семьей. Даже Лилит решила послушно удалиться от тебя подальше, приняв предложение Азарга на официоз. Не будь ты поставлен во главе клана, она бы так и продолжала жить подле тебя, пользуясь твоим благородством и щедростью. Но даже эта продуманная шлюха самоустранилась, зная, что я не позволю жить в одном доме с тобой. Катарина слюни свои пускает на место подле тебя, но знает, что, пройдя через столько постелей, ей место лишь в борделе на моих землях и не более того. Ты прекрасно знаешь, что пускать в свой дом нельзя того, кого я одобрить не могу. Заведешь шлюху – селишь ее в отдельный особняк. Рядом позволительно иметь лишь жену и верных нам всем, – он сделал ударение на последнем слове, – стригоев. Но отнюдь не ведьму без статуса в твоей жизни. Ты напрасно рисковал так, кусая ее и связывая с собой, зная, что нарвешься на мое неодобрение. Я не принимаю этого. Ты до конца вечера реши что-то, или же я сделаю это за тебя, и то, что решу я – не понравится ни тебе, ни ей. А теперь я вас оставлю, очень уж призывающе смотрит на меня та красавица, – проговорил он и направился к молоденькой ведьме-пленнице, которая ползала некоторое время назад подле его ног в обнаженном виде.