Я краем уха слушала Рамину наблюдая за тем, как Вильера подошла к Брану и обвив его шею поцеловала его в губы. Он не отстранился, наоборот даже, а когда она перестала его целовать, то прильнул губами к ее лбу и приобняв улыбнулся.
– Зачем он привел меня сюда? – отрешенно спросила я у Рамины. – Чтобы смотрела на это? – кивнула я на Брана и Вильеру, которые стояли в обнимку и о чем-то разговаривали с Ральфом.
– Ревнуешь, – усмехнулась девушка.
– Нет, не поэтому так говорю. Просто ты права, я не смогу принять такие отношения. Никогда. Это не про меня. Жена, любовница. Меня к такому не готовили. Это Дарьяна вкладывала в умы девочек Торджера, что это все норма. Но я росла иначе. У нас если мужчина и заводит любовницу, то это всегда тайно, и он по максимуму старается оградить от такого знания свою жену. Некоторые всегда и живут в неведении. Семья для моего папы, например, – это святое, и я так благодарна ему за такой пример мужского поведения, что вот такое, – кивнула я на Вильеру, которая повернувшись к Брану поцеловала его в шею, – просто омерзительно. Да и вообще мне все это, – окинула я взглядом помещение, в котором просто витало в воздухе некое дуновение греховности, – все здесь омерзительно. Ты уж извини.
– Ничего, – девушка понимающе кивнула в ответ. – Это еще и наш клан. Такого, что ты видишь здесь, нигде нет. При дворе порядок, там другая атмосфера. Его величество заботится о нравственной стороне государства. А наш клан всегда был таким. Мы не подчиняемся ничему. Если измена не приемлема для других вервольфов, то здесь – это обычное дело, до брака все невесть как живут, даже я, как представитель темных, не очень это приемлю. Бран два года здесь уже с нами, поэтому для него вести себя так – это норма.
– Тошнит меня уже от этой нормы вашей! Я выйду на улицу, пожалуй, мне что-то нехорошо.
– Мне с тобой пойти? – спросила Рамина.
– Нет, не надо. Хочу побыть одна, – сказала я и девушка понимающе кивнула в ответ.
Подобрав подол своего длинного платья, я быстро направилась прочь из зала, едва переводя дыхание от того отчаяния, которое овладело мной. Нет, я не ревновала Брана. Это было нечто другое или может мне так казалось. В этот момент я поняла, насколько не хочу больше здесь оставаться и как до боли хочу домой к маме и папе. Как хочу снова обнять их, выпить заваренный мамой чай и съесть ее безумно вкусные пирожки, а потом до бесконечности слушать и слушать папины истории из жизни. И глядя на все то, что сегодня увидела, я поняла, почему у Рисаны получилось принять все то, что ей навязывали. Рядом с ней был другой мужчина, она любила его, и он ее. И я знаю, что она тоже никогда бы не смирилась, если бы король вот так на ее глазах обнимал бы королеву. Скорее всего, они практически и не пересекались между собой, поэтому та белокурая красавица–фаворитка и была так беспечна тогда на охоте. Она была любима и подле нее был тот, кто думал о том, что у нее на душе. А он точно думал, ведь если он тогда, нарушив этикет, даже мне руку поцеловал, видя мое расстройство, то что он делал для того, чтобы Рисана была счастлива, находясь в таком положении, я могла только догадываться.