— Ему некогда было смотреть за Глебом, наверняка он не упустил такой случай.
— Ты не знаешь это точно! И хватит перемывать косточки моему мужу, хозяину этого дома! Займись лучше сервировкой стола, — Маша недовольно поджала губы и с прищуром посмотрела на меня. Наверное, это жестоко так разговаривать с ней, но она причинила мне боль своими предположениями.
— Вот значит как ты заговорила, подруга. Вот и делай после этого добро.
— Какое добро то? Настраивать меня против Глеба это доброе дело по твоему?
— Ты очень изменилась, Олеся. Хозяйкой себя почувствовала? Так не забывай, всё что им нужно от тебя это ребенок. Я, как и весь дом, слышала, как вы всю ночь усиленно работали над этим.
— Не твое дело!
— Дура! Он просто выполняет приказ отца. Делает наследника.
— Ерунда. Он просто соскучился. И все! — он меня любит, чуть не сорвалось с губ. А так ли это? Или я сама себе все придумала и выдаю желаемое за действительное?
— А ты проверь. Расскажи, что пьешь противозачаточные и увидишь.
Машка унеслась за приборами, а я стояла в столовой в растерянности. Наверное, она права. Если у нас все по-настоящему, я не должна скрывать от Глеба свое нежелание заводить ребенка. Не то чтобы я не хочу, вся ситуация напрягает. Меня же взяли ради этого, ради наследника. А я не готова под таким прессингом.
— О, моя любимая сноха! — Мстислав с улыбкой берет мою руку, зажимая между сухих ладоней. — А что случилось? Кто посмел тебя расстроить? Если это Глеб, я лично его выпорю, — он шутит и выглядит таким добродушным, но все это кажется игрой и притворством. — И когда, наконец, я стану дедушкой? Я так хочу подержать внука на руках. Умираю как хочу. Я ведь не молод, и не вечен, Олеся.
— А от других детей у вас не было внуков?
— Глеб мой единственный сын! А те, кто меня предал, не достойны… — мои глаза расширяются от удивления. Он меня пугает. — Прости. Просто это большая трагедия для меня. Они не хотят со мной общаться, — я скосила взгляд на руку, которую он всё ещё держит, но не решаюсь забрать ее.
— Так может, если ребенок так нужен, вы сами родите?
— К сожалению, это невозможно, — он выпустил наконец руку. Черты стали резкими, а голос стальной. — Позовешь, когда стол будет накрыт.
Машка поставила приборы на стол и хихикнула.
— Ты чего?
— Да Мстислав, — она подошла ко мне и заговорчески зашептала: — Он не может. У него. Пиууу, — она опустила указательный палец вниз.
— Что?
— Часы показывают всегда полшестого, — захихикала она. — Прислуга болтает, что несколько лет назад, одна знахарка напоила его какими-то травками. Вроде, он её выкрал и хотел бейбика сделать, а она замужем была, и мужа любила. Я не знаю, что с ней случилось потом. Но с тех пор он такой.