– Полицейские – это хорошо, я бы вот тоже с удовольствием правосудие свершил над негодяем, что нам тут проволоку разбросал.
Начинает что-то бухтеть, а я осмеливаюсь подойти ближе. Я ужасно замёрзла, и мне очень хочется взять из салона плед. Наряжаясь на встречу с новой женой бывшего мужа, я никак не предполагала, что проведу столько времени на улице. Мои тонкие чёрные обтягивающие брюки греют не сильнее капроновых колготок. Белоснежное кашемировое пальто с рукавом в три четверти тоже не справляется с вечерней прохладой. Тем более что и накинуто оно на полупрозрачную блузку. Хорошо ещё, что к этому наряду очень шли высокие ботинки, хотя бы ноги остались в относительном тепле.
Двигаюсь к машине плавно и осторожно, без резких движений. Не понимаю, чего боюсь. Мужик настроен вполне дружелюбно, кажется. Да только кто знает, что у него на уме. Он же деревенщина, наверняка пьёт как боров, так что о больших умственных способностях говорить не приходится.
– Ой, вы меня извините, не представился. Меня Николай зовут, а это вот Вова едет, мой брат.
– Кира, – представляюсь машинально и тут же жалею, что назвала настоящее имя. Да и ладно. Смотрю в сторону подъезжающего «патриота». Хм, ничего себе у них в деревне машины. Хотя, если подумать, что я вообще знаю про деревни? Я никогда ни в одной из них не бывала, только мимо проезжала.
Вова – некрасивый краснолицый дядька, такой же большой, как его брат. Странно скалится в мою сторону, и они с Бегемотом сразу же принимаются за моё колесо.
Вытаскиваю плед из салона и обматываюсь как можно плотнее. Скорее бы всё закончилось, и я смогла включить печку, чтобы согреться.
Мужчины что-то обсуждают за работой, попутно объясняя мне свои действия. Вот серьёзно, неужели они, глядя на меня, думают, что я понимаю в устройстве колеса? Для меня это как белый шум с несколькими знакомыми словами.
Их акцент режет уши, но этих двоих я хотя бы понимаю, в отличие от того деда. Странно, живём на одной территории, язык общий, а слова разные.
Не выдерживаю, спрашиваю про старика, вернее про его речевые навыки. Смеются. Задорно и так заразительно, что поневоле начинаю улыбаться в ответ. Говорят, что это их дед, который за пределы деревни выезжал за жизнь от силы пару раз. А говор – это своего рода наследие. У них в деревне есть ещё несколько старожилов, так они словно на другом языке говорят.
Возятся недолго. Вова, закончив работу, кивает и запрыгивает к себе в машину, а Бегемот Николай подходит ко мне. Наверное, сейчас будет просить на бутылку. Впрочем, есть за что! Спрашиваю, сколько должна за работу, а он смотрит на меня так странно, с сожалением, что ли?