Это эйфорическое путешествие внезапно обрывается. Появляется врач, который позже в прессе был назван “рыцарем дороги”, и делает Янковичу укол адреналина непосредственно в сердце. После него, испытав жуткий шок, душа Янковича “проскользнула” в его изуродованное тело. Все прекрасное вдруг исчезло, возникла неописуемая боль, от которой он снова лишился сознания, но уже как возвратившийся к земной жизни. Реанимация удалась, и Янкович был доставлен в госпиталь Сан-Джованни в Беллизоне.
“С этого времени я имею привычку говорить: ‘‘Самым прекрасным событием моей жизни была моя смерть”.
Я действительно не испытывал никогда в жизни такого счастья, как в смерти, хотя это была только клиническая смерть. Но тогда я все воспринимал и зафиксировал в памяти как переживания, происшедшие в ходе настоящей смерти”.
Много позже, осмысливая случившееся, Янкович пришел к следующему ряду нетривиальных выводов, подводящих некоторый итог его околосмертных переживаний.
Вывод первый. Мы обязаны готовиться к смерти, рассматривая ее как цель нашей жизни и нашу личную задачу в конце земного пути. Мы должны постоянно думать о смерти, несмотря на занятость решением повседневных проблем. Как я буду оценен? — этот вопрос не должен покидать нас во всех случаях и ситуациях жизни.
Вывод второй. Смерть — это не только настоящее посвящение в недоступную область бытия, но и облагораживание.
“Я — пишет Янкович, — счастлив, что пережил этот страшный несчастный случай, ведь в итоге я получил возможность своего внутреннего развития, несмотря на сильные боли, увечья, материальный ущерб и потерю земной карьеры. В результате него и связанных с ним переживаний я пришел к выводу, что у смерти можно учиться, как нужно жить”.
И, наконец, последний вывод: мы не должны погружаться в траур но “умершим”, а наоборот — радоваться, что Бог призвал их к себе, что их жизненная программа выполнена. Пожалеть в этом случае можно только оставшихся, потерявших еще одну поддерживающую их душу.
Психологические трансформации возвратившихся
У многих из имевших опыт клинической смерти и сопутствующих ей переживаний надолго изменяется их личность. Конкретные проявления этой трансформации, естественно, индивидуальны. Чтобы представить себе силу и необычность этих новых психологических мотиваций, можно в качестве примера привести воспоминания Элизабет Кублер-Росс после полученного ею опыта внетелесных переживаний.
“На следующее утро я вышла на улицу, все казалось невероятным. Я была влюблена в каждый лист, в каждую птицу, даже в гравий. Я старалась ступать, не касаясь гравия. И я сказала гравию: “Я не могу ходить по вам, чтобы не причинить вам вреда”. Они были такие же живые, как я, а я составляла часть этой живой Вселенной. Понадобились месяцы, чтобы я смогла описать все это хотя бы в какой-то мере подходящими словами”.