– Злая ты сегодня какая-то и угрюмая. Чего нос повесила? Мы наконец на своем месте.
И я не выдержала.
– Вот именно! – подскочила я, – Вот именно, что наконец! Почему мы должны прятаться? Чего им своими бы делами не заняться, а?! Я сегодня через окно сбегала! Через окно! – какая-то резкая обида захватила все мое существо, – Мне же не десять лет! Какого черта?! Я им не мешаю, на их территорию не лезу, так чего они мне за облаву устраивают?!
– Ты же сама хотела обратить их внимание на себя, – безжалостно напомнил Рез, – Вот, обратила.
– Но не так!
– Вот поэтому мечты и должны оставаться мечтами, – напомнил мои же давние слова дядя Дони, – Они всегда исполняются не ко времени и не так, как надо.
– Да вы издеваетесь надо мной! – подскочила я и взвизгнула, – Мало того, что вместо утешений говорите дурацкие разумные вещи, так еще и моими же словами!
Прямо сейчас я очень хорошо понимала Деймоса, который мог ударить любого, кто его раздражал. Никогда раньше не понимала, ведь даже если человек меня обижал, причинять ему реальный вред… даже мысль вызывала стыд. Сейчас же почему-то хотелось поколотить своих друзей.
Отец при каждой встрече сверлил меня тяжелым взглядом, сестра запирала на ночь мою комнату на ключ, а брат выслеживал меня и Реза, словно какую-то дичь, пытаясь добраться до моей поляны и моего Икела!
К слову об Икеле, он взял меня за руку, мягко оплетая запястье и сочувствующе улыбнулся.
– Это так несправедливо! – произнес он, – Как ты с этим справляешься? Наверное, так утомительно, да?
Я поражено кивнула.
– Да!
– Не грусти, Тихея, все образуется, – мягко попросил он, и всю злость будто выдуло.
И в голову пришли разумные мысли. Чем больше дергаешься, тем больше веревки врезаются в плоть. Надо расслабиться и дать им то, что они хотят.
Я припомнила последний разговор с отцом.
– Что с тобой происходит? Меня не устраивает, что ты шляешься непонятно где и непонятно с кем. Полагаю, мне стоит ограничить твои передвижения, раз ты не хочешь рассказать мне все по-хорошему? Не доводи до этого, Тихея Роттер. От тебя и так слишком много проблем.
Тяжелый, холодный взгляд отца, его усталое раздражение в разговорах со мной. Я привыкла, в общем-то, к этому, но именно сейчас от всего этого сводило зубы и хотелось спорить и огрызаться. Раньше я бы просто порадовалась, что он все еще называет меня «Роттер» и пообещала бы себе в очередной раз, что теперь-то точно его не подведу, но сейчас во мне как будто что-то то ли перевернулось, то ли поломалось.
Не было больше благодарности за то, что он все еще считает меня своей дочерью. Не было желания нарушать свои собственные правила Собрания. Пусть мечты остаются мечтами, а глупый старикашка подавится своими талантливыми детишками и отстанет от меня.