Открыв шкатулку, девушка достала тонкую золотую цепочку с маленькой фигуркой птицы в полете и надела ее на свою красивую белую шею.
«Я не боюсь вас, тетушка. Во мне нет ни капли страха ни перед вашим голосом, ни перед вашим холодным взглядом» — Вивиан насмешливо улыбнулась. — Веди меня, Джейн: моя тетушка не любит опозданий.
Появившись на Южном балконе, где уже заняли за круглым, богато накрытым столом места ее родственники Крэнфорды, Вивиан, в своем нежно-голубом хлопковом платье, еще прекраснее прежнего, произвела на них неизгладимое впечатление: Энтони был ослеплен ею, его мать же с подозрением сузила глаза и с тревогой наблюдала за тем, как ее сын все больше и больше попадал под коварные чары своей бедной родственницы. И леди Крэнфорд еще более утвердилась в своем намерении выдать нерадивую племянницу за первого, кто попросит ее руки. Пусть даже это будет больной подагрой, беззубый уродливый старик, лишь бы как можно скорее сбыть Вивиан с рук и защитить от нее своего наивного, ослепленного ее дьявольской красотой сына.
Энтони поспешил провести кузину к столу и усадить ее на красивый, обитый тканью стул.
— Какое красивое украшение, — вдруг, бросив взгляд на шею племянницы, слегка дрожащим голосом сказала леди Крэнфорд.
— Благодарю вас, тетушка. Оно досталось мне от моей матери, — очаровательно улыбнулась ей Вивиан.
«Дорогой Господь, неужели она нарочно причиняет мне боль?!» — содрогнулась в душе леди Крэнфорд, но ответила Вивиан такой же очаровательной улыбкой, такой неподходящей ее голубым, пронзающим холодом глазам.
Несмотря на безмолвную напряженность, царившую за ланчем и которую невольно ощущали все трое, трапеза прошла в милой беседе о сегодняшней жаре, великолепном саду леди Крэнфорд и последних слухах из дворца. Но затем беседа плавно перешла в обсуждение политики и войны, и, увы, Вивиан, прибывшая из маленького отдаленного городка, не могла поддержать эту часть беседы, но внимательно ловила каждое слово, сказанное ее тетушкой и кузеном. Лишь через некоторое время Энтони заметил, как молчалива стала его кузина, и понял, что ей просто нечего сказать ни о королевской семье, ни о политике, ни о идущей с Францией войне. Да и откуда провинциальной девушке владеть этими знаниями? Почувствовав досаду, Энтони принял попытку повернуть разговор в другое русло, но его мать упрямо возвращалась к интересовавшим ее темам и пространно разглагольствовала о том или ином событии.
— Матушка, наши разговоры о политике и войне утомляют нашу гостью, — наконец, прямо сказал Энтони своей матери.