— Увы, дорогая Вивиан, так оно и есть. Но от мадемуазель де Круа вас отличает трезвый разум: ведь вы (я имею на это надежду) не позволяете воображению и гордости лишить вас понимания реальности. Вы стремитесь удачно выйти замуж, но явно не будете гоняться за призрачными надеждами о браке с мужчиной, которому посчастливилось иметь высокий громкий титул, — мягко улыбнулся Энтони.
«Как же вы ошибаетесь, мой жестокий кузен!» — пронеслось в разуме девушки. И, саркастически улыбнувшись, Вивиан поднесла к губам фарфоровую чашку ароматного свежезаваренного кофе.
— И все-таки, вы несправедливы по отношению к мадемуазель де Круа, — наконец, мрачно изрекла она. — И я докажу вам это. Мы станем близкими подругами, и, надеюсь, она станет супругой самого герцога Найтингейла.
— Этого никогда не случится. — Энтони отчетливо видел, как вдруг упало настроение его прекрасной кузины, но не желал отступать. — Герцог Найтингейл не женится даже на Афродите, если она будет беднее его. К тому же ходят слухи о том, что вскоре он вступит в брак с дочерью адмирала Бэкли, в которой течет королевская кровь. Поэтому, когда вы станете подругой мадемуазель де Круа, постарайтесь раскрыть ей глаза на горькую реальность.
— Вы жестоки, кузен. Неужели у вас нет сердца? — вдруг нахмурилась Вивиан и резко поднялась со стула: ее кровь вскипала от гнева, и она решила покинуть общество кузена и тети до того, как в ней взорвется вулкан. — Прошу простить меня, тетушка: у меня разболелась голова. Меня всегда мучает головная боль, когда небо затянуто такими темными дождливыми облаками.
— Конечно, милая, ступай в свои покои и приляг, — мягко сказала леди Крэнфорд: она была рада тому, что между ее сыном и племянницей произошло непонимание, ведь это могло привести к прекращению общения между ними. Она имела на это надежду.
— Не могли бы вы направить ко мне Джейн с мокрым полотенцем? — попросила Вивиан.
— Я так и сделаю.
Вивиан сделала глубокий книксен и удалилась в свои покои. Теперь, когда она была свободна от внимания и надзора наблюдательных глаз тетушки и теперь такого неприятного ей кузена, ее щеки запылали от бушующего в ней гнева, а ее сердце было полно возмущения и презрения к Энтони, который считал ее «бескрылой птицей». Девушка приложила пальцы ко лбу и поморщилась: ее и вправду одолевала головная боль, и она мечтала прилечь.
Крэнфорды продолжили завтрак, но через несколько минут раздался негромкий раскат грома, и они поспешно выпили свой утренний кофе, а затем направились каждый по своим делам.
«Я обидел Вивиан, но приносить извинений не буду: правда не всегда бывает сладкой» — мрачно подумал Энтони, направляясь в свои покои, чтобы переодеться в охотничий костюм и отправится на очередную охоту.