Поворачиваюсь к Андрею и натыкаюсь на подозрительный взгляд:
— Ты останешься со мной?
Он еще спрашивает? Да как в таком состоянии его вообще можно оставить?
— Конечно, останусь.
Он вдруг оседает на скамейку и облегченно выдыхает. Вся тяжесть словно сошла с плеч. Не даю ему удариться головой и подхватываю многострадальную тело как раз в тот момент, когда звучит голос за спиной:
— Такси сейчас будет, давай я помогу, — он подхватывает Андрея под руку, и я наконец-то могу увидеть всю картину целиком. И от этого хочется вопить, потому что я никогда еще не видела настолько избытых людей. Теперь начинаю думать, что идти он не может не столько из-за выпитого, сколько от того, насколько его избили.
Я не понимаю, как мы добираемся до дома, осознаю лишь, как Андрей утыкается мне в шею и просит не уходить. А еще не верить чему-то…Чему? Я не могу разобрать, но в конце поездки, он хватает меня за подбородок и сдавленно шепчет у самых губ:
— Не верь всему, что тебе скажут плохого обо мне, не верь.
Паника начинает расползаться по телу, сковывать и выжимать из меня все соки. Мелькающие сквозь незатонированные окна авто яркие огни улицы освещают отекшее лицо и придают ситуации еще более плачевный вид.
Борис помогает нам добраться до квартиры, усаживает драгоценную ношу на кровь и помогает снять с Андрея ботинки под ворчание последнего.
— Может мне остаться? Помочь?
Я отрицательно покачиваю головой, посматривая попутно на часы. 11 ночи, зачем человека задерживать больше, чем это нужно. Я не такая уж и слабая, чтобы обработать раны и уложить спать. Меня словно напитывало желание помочь ему. Пустота в душе медленно, но верно заполняется им. До остатка.
— Спасибо вам, я справлюсь, — мужчина внимательно всматривается в мое лицо и поджимает губы.
— Если что, я на телефоне. Звони в любое время. И обработай ему лицо, — кривится и кивает на Андрея.
Спустя пару минут мы с Андреем остаемся наедине. В кромешной тьме и режущей слух тишине.
Я быстро набираю сообщение отцу, что остаюсь у Марины, и выключаю средство связи.
Андрей лежит на боку и тяжело дышит, пока я пытаюсь совладать с подрагивающими конечностями, чтобы найти все необходимое для обработки ран.
Душа разрывается в клочья.