АНДРЕЙ
Просыпаюсь от того, что кто-то толкает меня в бок, настойчиво так. Перевожу потерянный и сонный взгляд на причину толкушек — Еся смотрит на меня широко распахнутыми глазами, а холодные ручки продолжают меня будить, скорее нежно гладят, чем причиняют какой-то вред. Ледышки, несмотря на изнурительную жару.
— Мы уснули!! Который сейчас час?
— Да, так бывает после подобных дел, солнышко, — смеюсь и сгребаю ее в охапку. Ногами обхватываю брыкающуюся красотку и прикусываю ушко. Мягкими волнами накрывает возбуждение.
— Андрей!
В дверь настойчиво звонят, причем так, словно вообще не понимают ничего о предназначении чертового звонка. Нажал — отпустил. ВСЕ. Нет, нажал и удерживает. ГРЕБАННЫЙ АД. Мои уши сейчас свернутся в трубочку.
— Кто это такой умный, — хриплю и подминаю Есю под себя, накрываясь подушкой. — Никого нет, все умерли от счастья.
Вот только моя девочка совсем не думает униматься. Продолжает брыкаться и возмущаться. Воинственно дёргает головой.
— Господи, иди открой дверь, а я попытаюсь найти телефон и предупредить отца о том, что скоро буду.
— В смысле? Куда на ночь глядя?
Я все никак не могу запомнить, что она папина дочка и находится под его влиянием. Но постоянный контроль — это сверх нормы. Давно ведь совершеннолетняя и не должна ни перед кем отчитываться. С трудом перекатываюсь на бок и шарю под кроватью в поисках штанов. Краем глаза замечаю на бедрах кровавые разводы.
— У тебя ничего не болит? — поворачиваюсь и сдираю одеяло, открывая прекрасный вид на оголенное сочное тело. Да, я испробовал каждый сантиметр. И сейчас готов был бы продолжить, если бы не адовый звонок, продолжающий какофонию. Еся дергается и пытается прикрыться, но я хватаю за ножки и притягиваю к себе. — Ты как там? — касаюсь губами виска и плавно скольжу пальцами по шелковистой коже, придвигаюсь к лону. Пальцы скользят как по маслу.
— Андрей, ну звонят же.
— Сначала ответь — болит или нет?
Краснеет, пожалуй, я никогда не видел, чтобы так краснели, но сквозь зубы выдает:
— Нет, а теперь иди и открывай эту дверь, иначе мы все тут оглохнем, — выкривает в лицо и выдирает одеяло. Надо же, характер показывает.
Прижимаю девичьи молочные бедра к кровати и внимательно осматриваю губки. Лишь бы не кровотечение, я вчера думал, что кончу только от одного вида. А уж очутившись внутри — попал в рай. Но было так узко, что вполне могли бы быть разрывы. Провожу пальчиками по складочкам — полустон доносится до уха. Раздвигаю губки и осматриваю. Не кровит. Все воспалено, конечно, но не страшно.