Я обращаюсь к Саманте, потому что меня очень интересует одна вещь:
— Что ты имела в виду, когда сказала, что у Айса «этот взгляд»?
Она прочищает горло и опускает голову:
— Он смотрел на тебя так, как когда-то смотрел на меня Джекс. Влюблённо, собственнически и покровительственно.
— Влюбленно? — Моё сердце делает кувырок. — Ты действительно думаешь, что он любит меня?
Саманта усмехается:
— Этого только слепой не заметит.
У меня не очень хорошо получается распознавать это.
Мираджа кивает:
— Это более чем очевидно. К тому же, он рискует своей жизнью… только ради тебя.
— Я думала, этого просто требует его инстинкт защитника. Он никогда не говорил мне, что любит. И когда я сказала ему эти три слова… — Я с трудом сглатываю и смахиваю слёзы. — Айс выглядел довольно шокированным.
Саманта вздыхает:
— Что ж, придётся привыкнуть. Этим мужчинам трудно говорить о своих чувствах, а зачастую они даже не знают, что чувствуют на самом деле. Или не желают признавать. По крайней мере, Джекс именно такой. — Саманта заговорщицки улыбается мне. — Он показывает мне любовь делами, а не словами.
Айс любит меня… Это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Я сразу представляю себе будущее вместе с ним, здесь, в Резуре. Может, мы жили бы в доме в конце улицы. Если Айс вернётся героем, примут ли его резурцы в своё сообщество? Если нет, я пойду с ним, куда он захочет.
Теперь мне ещё сложнее дожидаться его возвращения.
* * *
Сейчас полдень, и я сижу с Мираджей у неё на кухне, потому что мне разрешили покинуть больницу. Со мной действительно всё в порядке… лишь Айса не хватает.
— Они возвращаются! — сообщает Хром в рацию Мираджи. — Разведчики засекли их возле монорельса.
— Слава богу! — Мне хочется кричать от радости.
Мы тут же срываемся и бежим к вокзалу, который находится возле пирамиды. Хром и огромный лысый Воин — кажется, его зовут Рок — уже ждут нас, а ещё мэр и не менее десятка городских стражей. Уж не собираются ли они арестовать Айса?
Впрочем, об этом я могу побеспокоиться позже, а сейчас я просто счастлива, что он вернулся.
Когда поезд подъезжает, подвесной рельс перед платформой вибрирует. Я никогда раньше не видела такое транспортное средство. Очевидно, такими пользовались ещё до взрыва бомб. Я снимаю солнцезащитные очки и, поскольку стёкол нет, вижу в темноте кабины силуэт высокого человека. Айс? Нет, Джекс.
Когда поезд останавливается перед нами, я замечаю, что большинство сидений — это просто каркасы без обивки. Кроме того, с вагона отслоилась краска. Раньше он был окрашен в жёлтый цвет.
Марк первым выскакивает из монорельса и даже не смотрит на нас. Он, наверное, догадался, что я вне опасности, раз стою на платформе.