— Кирилл Сергеевич, я ошибаюсь или вы были вместе с отцом Виктора у нас в госпитале? Я тогда мало что соображал, да и память как-то избирательно вспыхивает, какими-то урывками — контузия была тяжёлая, но вот ваш голос мне кажется очень знакомым. И лицо.
— Да, ты прав, Сергей. Были мы там с Кириллом, как раз перед самой высадкой платовского полка. Он там и ранение получил. Да, было такое… извини, Танюш.
— Да ничего, Кирилл, он всегда останется с нами.
— А у тебя память хорошая! — заметил с улыбкой Морозов.
— Это профессиональное, я могу забыть дату и время, но лица и фон помню очень хорошо.
— Да, бывает такое. Иногда довольно запомнить одну деталь, и потом ты по ней человека через несколько лет узнаешь. — Генерал опустил голову и вздохнул. — Вот и у меня сейчас такое дежавю. Смотрю на ваших жён, парни, а передо мной другая женщина. Уж больно глаза у вас, девочки, необычные. Будто в океан смотришься.
Катя улыбнулась и посмотрела на сестру.
— Эти глаза нам от мамы достались, — тихо выдохнула Даша. Виктор протянул руку и сжал её кулачок своими пальцами. — Мама погибла десять лет назад, Кирилл Сергеевич, попала под машину. Остались мы с Катей одни.
— А отец? — Морозов виновато посмотрел на грустных женщин, что сидели рядом, слегка соприкасаясь плечами.
— Именно из-за его неразборчивости в связях и погибла мама, — вдруг жёстко произнесла Катя. — Виктор тогда очень помог нам с Дашей. И в деле гибели мамы, и в деле спасения своей будущей жены.
Сергей быстро налил в стакан минеральной воды и тихо прошептал:
— Котёнок, тебе нельзя нервничать, не надо об этом.
— Я в порядке, Серёжа, спасибо. Мама наша была редкой красавицей, да только жизнь её не баловала. Уже после её смерти мы узнали, что с Дашей мы сёстры именно по матери. Своего отца я, оказывается, никогда не знала, а мама никогда о нём не говорила. А человек, которого я считала отцом, опосредованно стал причиной её гибели.
— Простите, я не хотел испортить праздник.
— Что ты, Кирюша, — Татьяна Дмитриевна махнула рукой. — Я очень рада, что девочки помнят маму и часто ездят к ней, а с ними и я к Кириллу наведываюсь. Они умницы — и порядок наведут, и цветы всегда приносят. А главное, что помнят родного человека. Свою маму Лидочку, вот и малышку нашу мы назвали в её честь, а внука в честь деда.
Морозов посмотрел на сестёр и тихо спросил:
— Вашу маму звали Лидия?
— Да, Лидия Степановна. Булавина Лидия Степановна.
— Булавина… Александр Михайлович Булавин ваш отец? — удивлённо спросил он. Потом помотал головой, будто отгоняя какие-то мысли и серьёзно уставился на Дашу после её фразы — «он мой отец, Кирилл Сергеевич, не Катин». — Но я его никогда не видел с женой… А, да, десять лет… я как раз тогда только вернулся домой… он никогда не говорил мне о гибели жены. Да и о дочерях ни разу не вспоминал. Никогда, даже когда речь заходила об детях, он… не говорил…